Добром-лихом, а добыть надо!
Шрифт:
– Там соседка, бабушка, просит посмотреть её телефон…
– Саша, какая соседка, какой телефон?
– Сотовый какой-то, старенький, говорит, он не работает, а ей позвонить надо.
– Да… хм, она что там? Вечер на дворе, мы что, мастерская? Ну почему так беспардонно-то?
Николай Николаевич отодвинул стул, чтобы встать, и вышел из-за стола. Он качал головой, глаза были сужены, губы сжаты: «Только пошло, только мысль поймал, идею нашёл… девять часов вечера, какой телефон?!»
На пороге в прихожей стояла дама – старушка
– Не работает. Начала набирать, а он ничего не показывает. Может, я что-то не так сделала. Посмотрите… Вот ничего нет… Отремонтируйте…
– Кто, я? Почему я должен его ремонтировать в начале десятого вечера? Я и утром, и днём не смог бы отремонтировать, я вообще не ремонтирую сотовые телефоны…
– А парнишка? Он сможет?
– Да с чего вы взяли, что он может? Он тоже не умеет ремонтировать телефоны, телевизоры, пылесосы, стиральные машины… и холодильники, и… другую бытовую технику. Дождитесь утра, найдите мастерскую… Вам плохо? Вам нужно позвонить? Я вам дам свой телефон…
– Нет, не нужно. У меня для таких случаев другой есть, – спокойно сказала она. Николай Николаевич от негодования шумно вдохнул и выдохнул воздух, но на даму это не произвело никакого впечатления, по лицу было видно, что её мало интересовала чья-то реакция, и тем более, что о ней подумают. Может быть, какую-то часть жизни беспокоило, но теперь она пожалела об этом – зря время и нервы тратила. В жизни нужно требовать своё, пусть даже это кому-то представляется нелепым, возмутительным, наглым. Не нужно обращать на это внимание, требуй своё и не отступай.
– Вот тут кнопочка, может, западает, посмотри…
– Я не умею…
– А парнишка ваш?
Николай Николаевич ушёл, а Саша не мог просто так закрыть дверь перед женщиной и, посадив её в прихожей, решил посмотреть-таки неисправный сотовый. У него ничего не получилось, и дама, не поблагодарив его, сказала, что спать уже хочет и зайдёт в другой раз. Потом она ещё приходила не раз и не два со всякой ерундой: то очки нужно починить, то каблук оторвался: «А мужиков-то на улице не осталось».
– А где ж они?
– Повымерли все… спились.
Николай Николаевич в последний её приход не выдержал и, переходя на крик, стал объяснять ей, что он работает, и жена его работает, и сын тоже, и что они не чинят бытовую технику, не тянут трубы, не чистят газовые котлы…
– Идите вы… в мастерскую!
И проводил даму, захлопнув за ней дверь. С месяц примерно их не беспокоили… И вот опять.
– Если это та же старушенция, то я её убью… и меня оправдают, – Николай Николаевич, ещё толком не проснувшись, еле затолкнул в спортивные штаны ноги, набросил на плечи спортивную куртку и, как был в тапочках на босу ногу, вышел на улицу. Вернулся он минуты через две.
– Ты не представляешь, там целая делегация!
– Что, всем нужно что-то отремонтировать? – засмеялась Елена Николаевна.
– Хуже… У нас под окнами обнаружилось кладбище животных.
Елена Николаевна тут же поднялась с постели и торопливо стала одеваться.
– Представляешь, штук шесть собак… Наверное, вся стая, которая в нашем районе бродила, – продолжал рассказывать ей муж. Он быстро сходил в туалет и одевался так, чтобы свободнее можно было выйти на улицу. – И самое главное, соседи считают, все эти бабки и Лукьяныч между ними, что это мы, то есть я и Саша, перебили всех собак.
– Когда, ночью?
– Ночью перебили и у себя под окнами сложили. Кто-то полицию вызвал… Одна дамочка грозится в суд подать за жесткое отношение к животным. И надо же, свидетели нашлись…
Когда они вышли на улицу вдвоём, у дерева стояли человек семь, среди них была назойливая дама-старушка, Лукьяныч, полицейский, наверное, участковый, какая-то дама держала в руках диктофон, а к машине уходил мужчина, держа в руках видеокамеру. Машина была без всяких надписей, значит не ВГТРК, а кто-нибудь из местных каналов. Ну что же, сбылась мечта Анечки: «момент славы» добрался и до них.
– Это дерево, как же, конечно, вспоминаю, его ещё мой дед растил… Вместе они росли. Ему уж больше ста лет, – самозабвенно врал Лукьяныч.
– Простите, Степан Лукьянович, так ваш отец в Омске родился? Ему сто лет?
– Кому?
– Ну отцу вашему…
– Отец мой преставился, царствие ему небесное… лет тридцать назад.
– Но он из Омска?
– Кто?
– Отец ваш…
– Ясен пень, из деревни Павлодаровка Омской губернии… Там и помер… Всю жизнь в колхозе скотником отпахал. Герой труда…
– А дерево? Кто его посадил-то?
– Так пёс его знает… Ему же лет двести уже. Како вымахало. Это же история, можно сказать, Омска. Вон у Водоканала ива растёт, так они ровесники, наверное…
– То дерево, что у здания водоканала, в двадцатых годах посадили, ему лет сто, не больше. Я фото видела 1915 года, там у здания ничего не росло. А в 1924 году дерево уже было… – перебила его девушка с диктофоном. – И всё же, Степан Лукьянович, что здесь произошло? У этого старого дерева? Вы считаете нужным занести это дерево в список памятников природы Омска? Вы будете обращаться к городской администрации, в Горсовет?
– Я, что ли? А как же, природу беречь надо, понимаете, беречь. Сколь погублено всего, давайте всё повырубим. Что нашим детям останется?
– А этот дом, который прямо под деревом построили, он как появился, расскажите, вы же старожил на этой улице…
– Как построили? Да так и построили. Раньше-то так строили, и никого не спрашивали… Нет порядка… А природу защищать надо, – Лукьяныч хотел больше сказать, по всему видно было, но силы его потихоньку оставляли, он разводил руками, смотрел по сторонам, будто искал глазами, кому передать эстафету. – А вон бабы не дадут соврать. У них спросите, спросите… Они вам всё расскажут… Сейчас я… Болею… В горле пересохло от волнения…