Добропорядочный распутник
Шрифт:
Дженивра насупилась.
— Все это лишь подтверждает тот неоспоримый факт, что поломка колеса случайность. И позволю себе вам напомнить, совсем не стыкуется с заявлением, сделанным вами несколько минут назад.
— Вы, американцы, слишком нетерпеливы. Позвольте мне закончить. — Эш махнул длинной изящной рукой. — Напротив, я веду к тому, что, по-видимому, кто-то поработал с колесом, пока мы были в деревне. Большую часть времени коляска находилась вне нашего поля зрения. Подобраться к ней и сломать колесо проще простого. Рядом с экипажем никто не стоял, все собрались вокруг нас.
— Хорошо. — Дженивра
Эш окинул ее одним из своих коронных сердитых взглядов:
— Это ведь у вас есть отвергнутый ухажер и пятьдесят один процент долевого управления поместьем. Вот вы мне сами и скажите.
— Генри? Вы считаете, это сделал Генри? — недоверчиво протянула Дженивра. — Да он весь день провел на деловой встрече. Сомневаюсь. Генри в принципе не представляет себе, каким образом колесо надевается на ось. Ваш кузен книжный человек и совсем не похож на того, кто не боится запачкать руки в грязи.
— Зато похож на того, кто готов за это заплатить, — лаконично заметил Эш. — Не думаю, что Генри сделал все сам, однако, вероятнее всего, за случившимся стоит именно он.
Дженивра покачала головой:
— Вы предполагаете самое худшее, потому что он вам не нравится. — Что за абсурдная идея!
— Иногда наши глаза нас обманывают. — Перестав вертеть в руках пресс-папье, Эш коснулся грани хрустального бокала. — Забудьте об ангельской внешности Генри и его мальчишеской улыбке. Подумайте о фактах, Дженивра. Вы видели, как он рассердился, когда Марсбьюри огласил волю отца. Генри абсолютно точно ожидал большего. Он попытался добиться этого, сделав вам предложение. Вы отказали ему и тем самым лишили последней надежды завладеть поместьем.
— Вы мелете чушь, Эш, — перебила Дженивра. Какая глупость! — С какой стати ему городить столько сложностей, чтобы завладеть поместьем, которое не перейдет к нему даже после смерти Алекса? Чего бы он ни добился, лишь временно. Графский титул перейдет к вам, мистер Бедивер.
— Если я не умру раньше, — протянул Эш. — Пока Алекс нужен Генри живым. В сущности, кузен выигрывает как в случае его смерти, так и останься мой брат в живых. Пока я здоров, Алекс в безопасности. Генри не выгодна его смерть, когда сохраняется слабая надежда, что я унаследую имение.
Острый ум Дженивры быстро просчитал возможные последствия.
— Значит, если вы умрете, Генри перестанет возиться с Алексом.
— Да, его содержание слишком затратное. Брат станет препятствием, единственной преградой между Генри и поместьем. И естественно, титулом.
Эш поднялся со стула и открыл ящик одного из застекленных книжных шкафов у стены, достал свиток и развернул его на столе, придерживая углы пресс-папье.
— Взгляните, Дженивра. Пусть это будет вашим первым уроком английской системы наследования.
Дженивра подошла ближе, следя за уверенными движениями его указательного пальца.
— Вот мой отец, Ричард Томас. У него две сестры — Лавиния и Мэри. Лавиния никогда не имела детей. Мэри, мать Генри, вступила в неравный брак с местным мелкопоместным дворянином Стивеном Беннингтоном. Оба они скончались несколько лет назад, почти ничего не оставив
— Тем не менее вы меня не убедили в том, что Генри — убийца. Я лишь уверилась, что английское право первородства — вещь весьма сложная, — возразила Дженивра.
— Жизнь мужчины с самого рождения подчинена строгим правилам и этикету. — Эш свернул пергамент и отложил его в сторону. — Все, что он имеет или не имеет права делать, определяется порядком его рождения. — За его комментарием чувствовалась глубокая, тщательно скрываемая боль и обида. На мгновение властный аристократ уступил место прежнему таинственному и ранимому мужчине, которого она ранее разглядела под внешним лоском городского щеголя и повесы.
Дженивра мягко улыбнулась:
— На моей родине, в Америке, мы уверены, что человек может сам добиться всего, чего пожелает.
— Но вы ведь покинули столь благодатную землю. — Строгая тяжелая сторона натуры Эша опять вернулась. Он кивнул Дженивре, приглашая занять свое место. — Я полагаю, вы так и не вникли в тему нашей беседы. Позвольте мне объяснить вам более доходчиво. Мне грозит опасность, поскольку я стою у Генри на пути. Вы отклонили его предложение и таким образом лишили последнего шанса получить имение законным путем. Теперь под угрозой и ваша жизнь тоже. Если устранить нас с вами, Генри получит контроль над нашими долями собственности. То, чего ему не удалось добиться браком, он добьется после нашей смерти.
Дженивра презрительно дернулась:
— Я искренне рада, что не обладаю столь же бурным и нездоровым воображением, как вы. Неужели все англичане спят и видят мириады способов того, как с ними могут разделаться их дорогие родственники? Должно быть, вы тайный параноик.
Эш поднялся и, перегнувшись через стол, коснулся ее руки.
— Мы не закончили, Дженивра, садитесь.
— Я бы хотела вернуться домой до наступления темноты, — возразила она.
Свободной рукой Эш вытащил из ящика стола конверт и бросил его на полированную поверхность:
— Возможно, вы поменяете мнение после того, как прочтете это.
Дженивра присела на стул и окинула письмо скептичным взглядом. Перед ней лежало одно из посланий, прибывших вчера из Лондона. Она почувствовала, как в животе скручивается холодный тяжелый узел.
— В вашем кабинете в ящике стола можно обнаружить весьма любопытные вещи, — заметила она, открывая письмо. — Генеалогическое древо, письма из Лондона.
— Рад стараться, — сухо произнес Эш.
— Вижу, — ответила она с неменьшей холодностью, внимательно рассматривая хрустящий лист белой бумаги, исписанной ровными чернильными строчками. Первое же предложение сулило недоброе. «Леди, о которой вы спрашивали». Несомненно, это она. Эш Бедивер разнюхивал о ее прошлом.