Доброй ночи, мистер Холмс!
Шрифт:
– Ты уверена, что он настроен настолько решительно?
– Нелл, мы имеем дело с человеком, который собирается заточить свободную женщину в замок посреди лесной глуши и время от времени там ее навещать, искренне при этом полагая, что она придет от такой перспективы в дикий восторг. О чем это свидетельствует? О колоссальном самолюбии. При этом следует учитывать, что Вилли крайне опасен. Он ни перед чем не остановится, чтобы меня заполучить… Если наш побег не удастся, моя судьба, скорее всего, будет не сильно отличаться от участи несчастной дурочки, поверившей в политические сказки и потому отравившей
– Ох, Ирен… Как же нас угораздило попасть в такую переделку?
– Нас? Ты сейчас говоришь о себе во множественном числе, как королева? – грустно улыбнулась подруга. – Милая Нелл, ты куда щедрее правителя Богемии. Я сама заварила эту кашу. Одна. Клянусь, мы обе выберемся отсюда. Я об этом позабочусь.
– Я тебе полностью доверяю, – заверила я подругу, ощутив, как душа уходит в пятки. Чувствовала я себя крайне неуверенно.
– Какой же я все-таки была дурой, – призналась Ирен, крепко взяв меня за руки, – и как же я мудро поступила, попросив тебя приехать. Хоть я и опасалась козней, что плели родственники Вилли, я все же думала, что ты станешь свидетельницей моего триумфа. Теперь ты сама видишь, все пошло прахом…
– Да что пошло прахом? Тебя беспокоит отношение Дворжака? Уверена, он просто хочет, чтобы ты убралась отсюда куда-нибудь подальше в безопасное место. Твоя карьера? Ты по-прежнему изумительно поешь, а кроме того, ты успела побыть примадонной в двух известных европейских оперных театрах. Твоя репутация? Но ведь ты же не совершила ничего дурного, как раз наоборот, тебе даже приходится пуститься в бега, чтобы сохранить доброе имя.
– А как же гордость?
– Когда моему отцу казалось, что я чересчур зазнаюсь и слишком высоко задираю нос, он всегда повторял, что гордость подобна лошади и ее полезно обуздывать. Это еще никогда никому не навредило.
– Господи, благослови его! Гордым быть – глупым слыть. Пойдем, нам надо тщательно спланировать предстоящую кампанию. Не забывай: Вилли как один из тех огромных серых волков, что в изобилии водятся в здешних лесах, – он будет преследовать нас, куда бы мы ни направились.
Глава двадцать третья
Неожиданное бегство
За несколько часов, прошедших с момента нашего разговора, Ирен успела выгрести из шкафов и раскидать по покоям свою одежду – всю, до последней юбки, пары чулок, панталон и украшенной кружевами «комбинации» лифа-чехла [40] .
40
Лиф-чехол – предмет женского туалета, надевавшийся на корсет.
Повсюду лежали раскрытые чемоданы. Аромат пахнувших фиалкой духов причудливо смешивался с запахом нафталиновых шариков от моли. Время от времени в это царство хаоса торжественно являлся кто-нибудь из Ормштейнов, чтобы насладиться зрелищем победы. Первой пришла самодовольно ухмыляющаяся Гортензия:
– Ирен, дорогуша, мне так неловко тебя беспокоить. И когда ты собираешься нас оставить?
Ирен запустила руку в густые вьющиеся каштановые волосы, безнадежно погубив
– Наверное, послезавтра. Раньше я просто не успею собраться.
– Ты же вполне можешь поручить сборы служанке.
– Да, но сперва ей придется объяснить, что именно делать. Все так неожиданно! – Ирен вздохнула, изо всех сил стараясь не смотреть Гортензии в глаза. Лишь я заметила на кровожадном лице герцогини торжество, что еще больше обезобразило ее и без того малопривлекательные черты.
– У меня есть саше с ароматом горного лавра, – сообщила Гортензия с улыбкой, больше напоминавшей злобный оскал, – я распоряжусь, чтобы Ангелика тебе их принесла. Это тебе в подарок перед нашим расставанием.
– Ты посмотри, как расщедрилась на прощание, – промолвила Ирен, когда герцогиня ушла.
– Это чья-то цитата? – поинтересовалась я.
– Ага. Цитата. Из моих воспоминаний, которые я когда-нибудь в будущем напишу. Так, давай пошевеливаться. Нам надо изобразить, что сборы – дело ужасно хлопотное и долгое. Так нам удастся выиграть больше времени.
Мы с Ирен, словно две расшалившиеся мартышки, принялись рыться в шкафах и коробках для шляпок, беспорядочно разбрасывая вещи. По правде сказать, раскопки в гардеробе подруги доставили мне определенное удовольствие. Я никогда прежде не видела столько одежды такого высокого качества. А какая она была роскошная! Запросы у меня непритязательные, поэтому я едва не лишилась чувств.
– Какое счастье, что я не все деньги спустила на наряды. – С этими словами Ирен вытащила замшевый мешочек из дальнего угла выдвинутого ящика комода. Из мешочка донеслось позвякивание монет – райская музыка для любого скряги.
– Ирен, ты все свои средства держишь здесь, при себе?
– А что тут такого? Мы же в замке, здесь безопасно. Ну, по крайней мере, хранить деньги. Кроме того, я предпочитаю, чтобы все было под рукой. Видишь, у меня целая коллекция монет из разных стран, в которых мне довелось побывать. Есть среди них и немало милых сердцу английских фунтов. Они нам очень пригодятся, когда мы пустимся в бега.
– Ирен, пожалуйста, не называй наш отъезд бегством. Может… король махнет на тебя рукой?
– Я предпочитаю готовиться к худшему.
– И куда мне укладывать эти шали? На самое дно или поближе к верху? Ты их все берешь с собой?
– Я их оставляю здесь.
– Оставляешь? Эту роскошь?
– Здесь все роскошь. – Она обвела взглядом заваленные вещами покои. – Однако мы не можем себе позволить брать с собой такую обузу, сколь бы роскошной она ни была. Вот наш настоящий багаж, – наклонившись, Ирен с трудом что-то вытащила из-под кровати.
– Саквояжи!
– Потертые, скромные, видавшие виды саквояжи, – с некой порочной гордостью произнесла она.
– Где ты их достала?
– Купила у служанок. «Ах, я такая бедная-несчастная, надо срочно уезжать из замка, а у меня не хватает чемоданов». Два саквояжа тебе, два – мне. Этим нам придется обойтись. Я подкупила кучера, он втайне вывезет из замка еще несколько моих чемоданов и отправит одной моей подруге в Париж – чтобы сбить преследователей со следа.
Я застыла, держа в руках хлопковую юбку столь тонкой выделки, что она переливалась, как шелковая.