Доброй ночи, мистер Холмс!
Шрифт:
– Не было никакого кучера. Я доставлял их сюда лично.
Ирен опустила взгляд. Ни один мускул не дрогнул на ее лице. Я поняла, что лишь от ее решения зависит – останемся ли мы в этом доме или нет.
Наконец она медленно подняла голову, а вместе с ней и руку. Моя подруга была настоящей мастерицей утонченных жестов. Плавный изгиб ее кисти напоминал руку Господа Бога, направленную к Адаму на фреске в Сикстинской капелле. С королевским достоинством подняв руку на высоту плеча, она протянула ее Годфри, будто оказывая ему любезность. На ее губах играла загадочная улыбка Моны Лизы.
На мгновение Годфри замялся. Адвокат относился к женщинам с уважением, но не имел привычки перед ними лебезить. Неожиданно он подхватил руку Ирен, повернул ее и быстро поцеловал в запястье.
Честно говоря, я думала, что Ирен хихикнет, ведь Годфри усат – наверняка моей подруге было щекотно. Мои ожидания не оправдались. Поступок Нортона словно отрезвил ее и в немалой степени ошеломил. Резко повернувшись к нам спиной, она снова принялась рассматривать тайник.
– Вы славно потрудились, мистер Нортон, – тихо произнесла Ирен, не отводя взгляда от тайника. – Очень славно.
– Вы всем довольны? – спросил он.
– Всем. – Подруга чуть повернулась к нам, так что стал виден ее точеный профиль.
Достаточно долго мы неподвижно стояли, не решаясь нарушить молчание.
Я боялась пошевелиться. В какой-то миг мне показалось, я нахожусь в зрительном зале и наблюдаю за пьесой, действие которой подошло к развязке. Мгновение спустя Ирен и Годфри одновременно повернулись ко мне. Мне настолько сильно хотелось зааплодировать, что я едва нашла в себе силы сдержаться.
– Милая Нелл, – промолвил Годфри, будто только что вспомнил обо мне, и широко улыбнулся: – Я совсем запамятовал, что приготовил сюрприз и для тебя.
– Неужели? Ну зачем? Мне, право, ничего не нужно, – скромно произнесла я, хотя на самом деле слова адвоката не на шутку меня взволновали.
Он повел меня в столовую. За нами двинулась Ирен. После того как мы остановились в темном углу, Нортон резким движением сорвал ткань кричащей расцветки, обнажив латунную клетку с Казановой.
– Экс, уай, зет, – сообщила мне птица.
Я посмотрела на Годфри, который, копируя Казанову, склонил голову точно так же, как попугай.
– Милая Нелл, перед отъездом ты стала учить его алфавиту, остановившись на букве «эль». Поскольку Казанова оказался неспособен к учебе, мы сразу перешли с ним к трем последним буквам. Теперь он знает алфавит от начала и до конца. Пусть и не весь.
– Хватит болтать! – проскрипел Казанова.
Ирен захохотала.
– Годфри, тебе не следовало так рано опускать руки, – заметила я. – Мне кажется, ты многому смог бы научить Казанову.
– Fleurs du mal, fleurs du mal [42] , – заулюлюкало пернатое чудовище.
– Бодлер! Мистер Нортон, чему вы научили попугая Нелл?! – Ирен буквально завизжала от смеха. – Бодлер! Ну кто бы мог подумать!
– Это не мой попугай, – отрезала я. – Кроме того, напоминаю вам, что я практически не говорю по-французски и потому мне непонятна причина вашего веселья.
И Нортон, и Адлер просто заходились от смеха, причем Годфри настолько обессилел, что прислонился к стене, а Ирен одной рукой зажимала рот, а другой утирала слезы, катившиеся у нее из глаз.
42
«Fleurs du mal» (фр.) – «Цветы зла» – сборник стихотворений французского поэта-символиста Шарля Бодлера (1821–1867). Первое издание сборника привело к судебному процессу, в результате которого Бодлер был оштрафован за нарушение норм общественной морали.
– Кроме того, Ирен, мне очень хочется посмотреть, как ты станешь себя вести, когда тебе придется каждый день выслушивать от этой птицы потоки всякого вздора.
– Мистер Нортон, вы закончили? – отмахнувшись от меня, спросила Ирен.
– Не совсем. Вы позволите на некоторое время вас оставить?
Заинтересованно посмотрев на адвоката, подруга кивнула. Нортон чуть поклонился и вышел из комнаты. Вскоре мы услышали, как хлопнула входная дверь.
– Если не считать Казановы, то в целом мне очень понравилось, – заметила я.
– Да, – Ирен подошла к клетке, – что за вульгарное создание. Такое впечатление, что он окрашен во все цвета радуги.
– Мне кажется, Годфри просто молодец, – с настойчивостью в голосе произнесла я.
– Годфри превосходно со всем справился. Он настолько идеален, что я даже робею в его присутствии.
– Быть может, это потому, что тебе прежде не доводилось встречать таких людей?
Из аванзалы до нас донеслись быстрые шаги Годфри. Мы кинулись ему навстречу. Адвокат нес какой-то предмет, прижимая его к груди словно ребенка.
– Свернем направо. Там маленький кабинет, – промолвил он.
Мы проследовали за ним в последнюю комнату, которую еще не успели осмотреть. Нортон подошел к столу и с тяжелым стуком водрузил на него свою ношу. Это был сундук его отца.
Сундук притянул Ирен к себе словно магнит. Будто бы не веря своим глазам, подруга провела рукой по его деревянной поверхности.
– Еще одна вещь, которая некогда принадлежала вам, – промолвил Годфри.
– Я отдала ее вам, – напомнила Адлер.
– А я снова вручаю его вам, точно так же, как отдал Нелл этого бандита Казанову. Мне все равно не удалось разгадать головоломку. Быть может, вы снова попытаете счастья…
Ирен отпрянула от сундука, отшатнулась от Годфри, словно не желая слышать его увещеваний. Комнату освещала одна единственная керосиновая лампа, которая, вместо того чтобы рассеивать мрак, скорее подчеркивала его непроглядность. Подруга двинулась к эркеру, остановившись у громоздкого предмета, прикрытого шалью. Мерцание лампы выхватило из темноты махровые розы, которыми была расшита ткань.