Добрые времена
Шрифт:
— Так это же помои! Такое только свиньям дают!
Вмешался Стас:
— Зря ты, Вася, заступаешься. Распустились девки. Если сегодня простим, завтра они нам такое настряпают...
— Поговорить надо с ними серьезно! Категорически! Или пусть готовят как следует, или...
— Сами будем готовить, — выпалил Михаил.
— Ты? — изумился Стас.
— А что?! И я могу! Наблюдал, как мама готовит.
— И я... — запальчиво начал Светик, но из осторожности закончил тоном ниже, — наблюдал.
Вечером
Официальным голосом Стас сказал:
— Дорогие наши девчата! По поручению своих товарищей я должен вас предупредить, что так дальше продолжаться не может. Сегодня нас пытались накормить картошкой с черной водой...
— Как свиней! — срываясь на дискант, встрял Светик.
— Спокойно! А завтра, может быть, мы все сляжем в больницу с острокишечным заболеванием.
— Диспепсией, — подсказал Ромка.
— Может быть, — согласился Стас. — Мы народ скромный. Но в данном случае требуем совершенно категорически резко улучшить...
— Нахалы! — твердо сказала Натэллочка.
— Кто, мы нахалы? — ахнул Стас. — Может, это мы картошку...
— Вы, вы — нахалы! — настойчиво продолжала Натэллочка. — Мы из последних сил рвемся, стараемся...
— Вы стараетесь? — Стас вложил в вопрос весь свой сарказм.
— Конечно, стараемся, а вместо благодарности на глазах за плетень выливаете. И помощи не допросишься. За водой — никого не найдешь, дрова поколоть — тоже. Продукты на своем горбу из кладовки таскаем! Не будем вам больше готовить, — выкрикнула Натэллочка.
— С голоду подыхайте! — с ненавистью добавила Алка.
— Это что — ультиматум? — ледяным голосом спросил Стас.
— Ультиматум! — хором ответили девушки.
— Что же! Так и договоримся! — сказал Стас. — Вы — отдельно, мы — отдельно! Только имейте в виду: поскольку нас шестнадцать, а вас — шесть, а плита одна, мы готовим в первую очередь.
— Ну и пожалуйста! — Натэллочка показала язык, после чего девушки встали и с достоинством удалились.
— Заварили кашу! — покачал головой Василий.
— Так вы серьезно беретесь? — спросил Стас у Михаила и Светика.
— Не дрейфь, командир. Все будет, как в лучших домах, — жизнерадостно ответил Михаил.
Потом два будущих дебютанта сели в уголок и долго что-то обсуждали, лишь доносились волшебные слова, пробуждающие гастрономическое воображение: «деваляй», «белый соус», «во фритюре».
Утро началось с сюрпризов. Каждого, кто выходил на крыльцо, буквально сшибал с ног непередаваемый аромат жареного лука, мяса и еще чего-то домашнего, давно забытого. Повинуясь обонянию, все устремлялись к кухне. Здесь стоял Светик. На голове у него был тюрбан, сооруженный из полотенца. Другое полотенце выполняло роль фартука.
— Руки мыть, мальчики! Не спешите, всем хватит.
Когда ребята сели за стол, он ударил чашкой о миску.
Из кухни выплыл Михаил, одетый подобным же образом. В руках он держал широкую доску, на которой, как на подносе, покоились миски. А в них...
— Бефстроганов, — простонал Василий.
— С жареной картошкой, картошечкой, — возопил Евгений.
— В белом соусе? — удивился Ромка. — А это откуда же?
— Секрет фирмы. Одулянсион на дому! — хвастливо заявил Светик.
Порции исчезали в мгновение ока.
— Кому добавочки? — любезно спрашивал Михаил. — Светик, обслужи клиента.
— Даже не верится, что можно так, по-людски, — заканчивая третью порцию, качал головой Василий.
Когда к кухне подошли девчата, лязганье ложек усилилось вдвойне. Их носики тоже тревожно дрогнули от аппетитного запаха, но они сделали вид, что ничего не замечают. Одна Алка не сдержалась:
— У-у, обжоры!
Стряпать им было уже некогда. Поэтому обошлись чаем и хлебом с маслом.
— Послушай, командир! — тем временем деловито вытирая руки о фартук, говорил Михаил. — Я думаю, что щи всем уже надоели?
— Во где сидят! — провел по горлу Стас.
— В поле мы вам дадим бутерброды с холодным мясом и молока кипяченого. А приедете — будет вам бифштекс с яйцом и луком.
— Во дают! — восхищению Василия не было предела.
Девушки также взяли пакет с едой, правда, значительно меньших размеров, а молоко налили в ведро.
Хотя на этот раз на покосы ехали все вместе, с девчатами разговаривать было бесполезно. Подобно горячему утюгу, они издавали лишь шипение: настолько клокотала в них обида.
Однако испытания их не кончились. Когда в очередной перекур Ромка пошел к оставленным вещам, чтобы взять махорку, то увидел леденящее душу зрелище. Одна из собак, имевшая обыкновение сопровождать их обоз, копалась в свертках с едой.
— Пошла вон! — еще издали, переходя на бег, закричал Ромка.
На его крик обернулись остальные и тоже бросились к вещам. Собака, шарахнувшись, опрокинула ведро с молоком. А когда Ромка подбежал вплотную, то увидел такое, что пал наземь и стал дрыгать ногами от хохота.
— Ты чего? — подбежав к нему, встревоженно спросил Стас.
— Собака, ой, не могу! По закону подлости.
Стас повернулся к сверткам и все понял: собака съела продукты именно девчонок. По их каменным лицам было видно, что они считают, будто собака действовала в сговоре с ребятами. И когда наступило время обеда, они сели в сторонке и затянули какую-то заунывную песню.
— Ишь, как воют с голодухи, — сочувственно произнес Василий. — Девчата, идите к нам, поделимся. Чего уж там.