Добрые времена
Шрифт:
Но спать долго не пришлось. Уже в восемь часов слова пришла агроном и вновь дернула Стаса за ногу.
— Вы извините, — сказала она смущенно, — ваше право спать, сколько хотите. Но много машин пришло. Но успевают разгружать. Шофера ругаются.
Стас ненавидяще поглядел на ее некрасивое, в оспинках лицо:
— Это, знаете, как называется? Эксплуатация!
— Ладно, ладно. Спите. Я так.
А он подумал: «Это ведь не ей лично надо. Ради дела».
Сердито растолкал ребят.
— Пошли на ток. Без нас — не обойдутся.
* * *
Втянулись в работу. Один день походил на другой. Бесконечная вереница машин и зерно, зерно, зерно. Закроешь глаза, и перед тобою тянется бесконечная пшеничная река — миллионы, миллиарды зерен. Про выходной уже никто и не заикался, понимали — страда. Небольшие передышки давал кратковременный дождичек.
Совместная работа привела к стиранию граней между старшими и младшими. Старшекурсники резко изменили свое отношение к «салажатам» после той ночной истории.
Иногда с тока часть ребят срочно бросали на поля грузить машины. Вот и сегодня управляющий попросил выделить четырех в самый дальний край отделения — почти в предгорья Саян. Четырнадцать километров предстояло одолеть на лошади. Собрались ехать Стас, Ромка, Светик и Михаил. Запрягли старую знакомую — Машку. На подводу поставили высокий короб для подвозки зерна и тронулись.
Ехали два часа, пока достигли искомого поля. Оно оказалось на высоком плато, к которому вела извилистая, между сопок, дорога. Подъехали к комбайну, который стрекотал посреди поля. Пшеница лежала вся скошенная, в длинных валках.
— Раздельный способ? — с глубоким пониманием кивнул комбайнеру Михаил.
— Точно! — удивленно и вместе с тем уважительно ответил тот. — Скосили три дня назад, колосья за это время дозрели. Вот теперь молотим. Рупь за тонну, понял?
— И сколько же за день набегает?
— Да тонн пятьдесят, шестьдесят.
— Ого! Страшные деньги! — изумился Михаил.
— А ты как думал! Комбайнер — первый парень на деревне. За месяц уборки до полторы тысячи получаем, — зубоскалил комбайнер, ладный, светловолосый парень в комбинезоне. — Давайте знакомиться — знатный комбайнер Иван Дудка. Ваша задача — принимать из бункера зерно в свой короб и отвозить вон туда, — он указал на край ноля. — После обеда машины пойдут. Ну, и от соломы поможете комбайн освобождать.
Работа была нетрудной, а даже веселой. Подсмеивались над Михаилом, который, пытаясь найти с комбайнером общий язык, вдруг начал сыпать псевдонародными словечками — «однако», «надысь», «супротив» и т. д.
— Совсем ты рассупонился, Ромуальдыч! — кричал ему сквозь грохот комбайна Светик.
— А что, — оправдывался Михаил, — я с каждым могу поговорить.
— Так над тобой же комбайнер смеется! — добавил Ромка. — Он что, по-твоему, малограмотный?
— Ну ему, может, приятно, когда вот так — по-простому, — не сдавался Михаил.
— Брось! Радио он слушает, и телевизор смотрит, и газеты читает, — насел и Стас. — Не хуже тебя знает, как по-русски говорить надо.
После обеда к насыпанной ими солидной куче зерна подошли сразу четыре машины. Работа началась серьезная.
Здоровенные совки, которыми кидали зерно в машины, становились просто неподъемными, пот заливал лицо. Водители сердито подгоняли ребят.
— Не вякайте под руку, — сердился Стас. — Помогли бы лучше.
Трое из них молча взяли совки и стали помогать. А четвертый, нагловатый чернявый парень с фиксой во рту, встал в позу:
— Вот еще! Нам за это не платят.
— Ты, Серега, все на деньги меряешь, — неодобрительно сказал пожилой водитель, машина которого подошла первой.
— Так за этим сюда и приехал. Чтоб зарабатывать. Ты, что ль, не за тем сюда прикатил?
— Правильно. Только человеком всегда надо оставаться.
Наконец загрузили и машину чернявого Сереги, и автопоезд тронулся в путь.
— Чего это они все вместе? — спросил у комбайнера Стас, радуясь передышке.
— Первый раз на этом поле, боятся заблудиться. Второй раз уже отдельно прикатят.
Действительно, потом машины пошли с интервалами в двадцать — тридцать минут, а ребята старались их не задерживать. Зато и передышки больше не было.
Когда уже стало смеркаться и ребята было собрались к отъезду, снова примчался чернявый.
— Давайте, давайте! — подгонял он ребят.
— Да тут зерна-то на машину не наберется! — спорил Стас.
— Наберется! Греби сильней! — подсмеивался чернявый.
Наконец укатил и он, Ромка запряг лошадь, все уселись в короб и не спеша поехали.
— Еще два часа тащиться, — вздохнул Светик. — Наши уже небось ужинают.
— Можно сократить, — предложил Ромка.
— А как?
— Не по дороге ехать, а вот прямо здесь со склона спуститься.
— Больно круто! — засомневался Стас.
— Местный способ применим! Не знаешь? Очень просто. В задние колеса вставляется палка, и получается, как тормоза.
— Вот откуда палки в колеса пошли!
— Точно! Ну, что решаем?
— Была не была, поехали.
Сначала все шло хорошо. Машка, сделав упор назад, медленно, с осторожностью переступала ногами. Вдруг на одном из бугорков телегу резко тряхнуло, палка обломилась, и Машка понесла. Мимо стремительно пролетали березки.
— Держись! — крикнул Ромка, не выпуская вожжей.
Телегу снова сильно тряхнуло, короб закачался и слетел с телеги. Ребята рассыпались, как горох. А Машка, не останавливаясь, неслась вниз.
— Стой! Тпру! — закричал Ромка и, выпустив вожжи, спрыгнул с телеги.
Та с грохотом умчалась далеко вниз. Стас вскочил первым и оглядел ребят.
— Все живы?
— Все, — жалобно ответил Светик. Он сидел, обнимая березку.
Тут раздался стон. Стас подошел и увидел, что Михаил лежит с неестественно вывернутой ногой.