Добрые времена
Шрифт:
Неожиданно в контору заявился мокрый и грязный Андрей.
— Застряли, понимаешь, — объяснил он радостно. — О, стенгазету выпустили? Молодцы! К ужину не запоздал? А где Стас? Стас, пляши, тебе телеграмма.
Пока Стас пытался изобразить лезгинку, погрозил ему шутливо пальцем:
— Пытался скрыть от нас, не выйдет!
— Ладно уж, давай телеграмму, — смущенно ответил Стас.
— Товарищи! — подняв руку, громко сказал Андрей. — Сегодня командиру исполнилось двадцать лет. Ура ему!
— За уши! За уши надо дергать! — прыгали вокруг Стаса девчонки.
— Хоть
— Уже притащил, — стоя в дверях с коробкой в руках, ответил водитель.
Ужин задался королевский. Выпив, все дружно загомонили, засмеялись. Стас взял в руки любимую гитару.
Наша главная задача.
Молотьба и хлебосдача!
— спел он текст плаката, висящего напротив.
— Не дурачься, Стас! Давай «Милую».
Кто-то вышел на крыльцо и крикнул;
— Ребята, звезды! Дождик кончился!
Высыпали на двор, рассыпались по скамейкам. Пели, переговаривались. Игра в «выяснение отношений» продолжалась. Очередной жертвой стал Василий. Он еле отбился от объятий Аллочки.
— Никто не любит меня, — уже вполне серьезно взревела она.
— Надо же, — растерянно озираясь, говорил Василий, — вот макитра! Я ведь женат, понимаешь? Не реви! А то подумают бог весть что!
— Мужчина называется, — сквозь слезы презрительно сказала Алка, отошла к скамейке, где сидел Стас, и вдруг запела низким грудным голосом:
Ох, потеряла свое колечко,
Свое колечко, да во бору...
Постепенно все разошлись. Наконец на скамейке остались Стас и Ромка.
— Эх, Ромка, дружочек! — обняв его за плечи, сказал командир. — Вот уж не думал не гадал, что мы так сойдемся. В институте на вас со Светиком все поглядывал, думал, «мальчики-пижончики». А здесь, видишь, характер проявился.
— И я, честно говоря, не думал, — сдержанно ответил Ромка. — Всем ты парень настоящий, а вот...
— Что вот? — повернулся встревоженно Стас. — Говори прямо, ведь мы друзья!
— Ведешь ты себя, как собака на сене.
— Что ты имеешь в виду? — удивился Стас.
— Да с Ирой той же. Любишь не любишь... в отношения, что ли, тоже играешь?
— Ирочка — девушка чудесная, — убежденно сказал Стас.
— Я разве спорю?
— Но, понимаешь, у нас с ней ничего не было. Или почти ничего.
— Что значит — «почти»?
— Да так. На каток вместе ходили. Один раз даже в ресторан. Но ничего такого. Даже не целовались. Веришь? Или, может, смешно? Очень она, как бы тебе сказать? Цельная! Если уж с ней целоваться, так чтобы это было серьезно, понимаешь?
— Очень даже понимаю!
— Может, и было бы что серьезное, но тут моя принцесса вернулась. Дружили мы с ней с десятого класса. Так получилось, что очень близко, понимаешь? Хотели пожениться, да родители упросили до двадцати подождать. Потом она в Одесский институт поступила. Долго не
Стас смущенно замолк.
— Вот и получается, что собака на сене, — осуждающе бросил Ромка.
— А ты что за прокурор? — воззрился на него Стас. — Или? Не может быть.
— Почему не может быть? — обиделся Роман.
— Брось дурить. Такой видный парень, а она...
— Что она?
— Ну если честно? Ведь хорошенькой ее не назовешь? Натэллочка, Алка — эти да. Хорошенькие. А она — смуглая, глазки небольшие, нос какой-то крупный. И в то же время, ты прав, есть в ней что-то такое. Я и сам это чувствовал. Прикоснешься к ее руке, и будто тебя током стукнет! Черт с тобой, люби!
— А как же Ира?
— Что Ира?
— Она же тебя любит, и серьезно! Ты об этом догадываешься?
— Мне Алка говорила. Но думаю, она, как всегда, преувеличивает.
— А с Ирой ты об этом прямо не говорил?
— Нет. Неудобно. Я ей наоборот, о своей любви к принцессе рассказывал.
— И как она реагировала?
— Очень хорошо. Хвалила за постоянство. Так что — все нормально. Ее сердце — свободно. Ты-то ее любишь?
— Не знаю, — с колебанием ответил Ромка.
Как рассказать даже другу о том, что он чувствует? Любит ли? Если утром просыпаешься и сразу приходишь в хорошее настроение при одной мысли о ней? Если даже, стоя спиной, чувствуешь ее приближение? Предпочитаешь вдруг самым умным книгам бессвязный обмен ничего вроде бы незначащими фразами? Когда хочется смеяться, и плакать одновременно? А иногда хочется обнять и задушить? Хочется выражаться высоким стилем или даже стихами? Что это за наваждение? Неужели любовь?
— Ты сам сначала в себе разберись, в своих чувствах, — услышал он наставительный голос Стаса, — потом на других наскакивай! А погода завтра, и правда, будет хорошей!
...Вот пришел этот миг, принесший счастье,
Он вошел в меня совершенно незримо,
Я теперь узнал любви ненастье,
Потому что люблю и не буду любимым.
Ты вошла в меня легко и играя,
Улыбаясь своим упрямым мыслям,
И хоть, знаю я, что нету рая,
Я ощутил что-то очень близкое.
А сейчас мне больно и мучительно сладко,
И от этой боли некуда деться,
Оттого, что своею ручкою мягкой
Ты взяла меня прямо за открытое сердце.
Может, ты уйдешь равнодушно в будни,
В последний раз улыбнувшись неловко,
Сердце мое, оно не забудет