Добрые времена
Шрифт:
— Так, товарищ полковник! Они же с дырками. Их никакая вакса не берет.
«Отец-командир» укоризненно помотал головой.
— Ах, Анохин, Анохин. Берите пример с Рожнова. Всегда подтянут, выбрит и сапоги в порядке.
Светик тихонько загудел. Он не то что брать пример, глядеть не хотел на Боба, этого пижона. Всем известно, что его бесплатно каждую неделю стригут в «Чародейке». За что Боб охотно позирует перед фотоаппаратом, и его морда крупным планом нахально смотрит со всех витрин салона. Как же! Образец мужественной красоты!
Сегодня Рожнов был в зеленоватом блайзере с металлическими пуговицами, напоминающем офицерский мундир, что, видимо, особенно импонировало полковнику, и в остроносых мокасинах, до блеска отдраенных армянином на углу их родного переулка.
— Садитесь, — разрешил полковник и, задумчиво проведя мизинцем по щетке усов, взялся за журнал.
— Так, кто у нас не был прошлый раз? — спросил он, скользя взглядом по списку. — Рожнов?
Полковник был строг и принципиально не имел любимчиков. Поэтому он уже не помнил о только что произнесенном комплименте, и в голосе его звучал неприятный металл.
— Что это вы, голубчик, прогуливать начали? У нас сейчас с вами самый напряженный момент, скоро экзамены, а вы — в самоволку?
Боб вскочил, набрал полную грудь воздуха, так что даже щеки округлились, потом вдруг плаксиво закуксился и заныл:
— Маму в больницу возил, товарищ полковник. Она внезапно позвонила, а папа в командировке, вот мне и пришлось, а там очередь...
Ребята с ленивым любопытством прислушивались, как Боб уверенно выкручивался из неприятного положения. Все присутствовавшие, исключая полковника, отлично знали, что Рожнов родом из Тамбова, что мама его, судя по обильным посылкам, поступающим в общежитие, здравствует и процветает на торговой ниве, поэтому жалобный рассказ воспринимали лишь как небольшой литературный опус.
Полковник заскучал и заерзал на жестком стуле.
— Ладно. Причину можно считать уважительной. Но рапорт все равно напишите.
Боб благополучно выпустил воздух и начал было садиться. Вдруг страдание на его лице сменилось благородным негодованием. Он снова вскочил.
— Товарищ полковник! Так я ведь был на прошлом занятии!
Смеялись все, даже обычно столь суровый отец-командир. Вытирая платочком выступившие слезы, он захлебываясь говорил:
— Действительно. Прошу прощения. Графу перепутал.
В его голосе вновь прозвучал металл.
— Родневич! Почему не были?
Версия с мамой явно уже не проходила, и Стас, растерявшись, ляпнул:
— В кино был. С любимой женой.
Полковник, еще не отойдя от смеха, только махнул рукой:
— Пишите рапорт. А теперь всех прошу к ящику с песком. Тема занятия: «Наступательные действия стрелкового взвода».
Взору предстала умилительная картина. Чья-то опытная рука умело создала в ящике идиллический пейзаж — живописные холмы, окрашенные зелеными рощицами, голубая извилистая речка с мостами, желтые дороги.
— Наш взвод находится на опушке этого леса, — давал «вводную» полковник.
Он аккуратненько положил три треугольника, обозначавших отделения.
— Взводу придали, — полковник торжественно повысил голос и обвел взглядом сгрудившихся у ящика студентов, — две самоходных установки и один танк.
В лесу появились игрушечные изображения.
— Ого! — подхалимски сказал Боб. — Сила! С такими пушками я...
— Отставить разговоры, — ласково прервал его полковник.
Он любил, когда студенты загорались жаром предстоящего боя.
— Как нам стало известно, — лицо Кислицы нахмурилось, — на высоте 103,6 занял оборону взвод противника с двумя тяжелыми пулеметами.
— Пулеметы против наших пушек? — опять не выдержал Боб. — Да мы их...
Полковник тем временем ловко расположил указанные силы противника и выпрямился.
— Но разведка донесла, — продолжал он, выпрямившись, — что по дороге за рекой сюда приближается рота вражеских танков. Можно предположить, что готовится атака. Слушайте боевой приказ: взводу молниеносно, но скрытно занять высоту 103,6 и организовать внезапный отпор танкам. Командир взвода Рожнов, ваши действия?
— Второе отделение под прикрытием тапка будет наступать прямо на высоту по этой дороге. Так сказать, отвлекающий маневр. Тем временем первое отделение с приданной самоходкой скрыто пройдет по оврагам к высоте слева, а третье отделение ударит справа по сигналу зеленой ракеты.
— Ракету отставить, — нахмурился полковник. — Ведь я сказал — «скрытно».
— Значит, передам по рации, — вывернулся Боб.
— Ну, что ж, в целом неплохо, тактическое мышление у вас есть.
Щеки Рожнова запунцовели от похвалы. Боб был страшно честолюбив. Причем жаждал он чисто внешней атрибутики власти. Очень переживал, когда на первом курсе не его, а Бессонова сделали старостой. Потом не скупился ни на какие ухищрения, чтобы стать капитаном баскетбольной команды. Твердо он решил быть первым и в военном деле.
— Если с отличием кончить, — сказал он как-то Анохину, — могут сразу две звезды дать.
— Зачем? — простодушно удивился Светик.
— А как же — звание лейтенанта. Звучит?
— Оно, конечно, — неуверенно протянул Светик, будучи твердым троечником. — А без отличия чего?
— «Микромайор», — фыркнул Рожнов.
— Кто? — удивился Анохин.
— Эх ты, серость! Так младших лейтенантов называют. Солдатский юмор.
— Чего ж тут смешного?
— Ну, как же! — загорячился Боб. — У майора и у младшего лейтенанта — одна звездочка, только у майора большая, а у младшего лейтенанта — маленькая, микро, понял? Их еще «ночными майорами» зовут.
— Тоже юмор? — осведомился Светик. — А почему? Они что, ночью смелее?
— Да нет же! — досадливо отмахнулся Боб. — Просто ночью звезды больше кажутся. А вот две звезды — это уже серьезно.
— Это, значит, ты микроподполковником станешь?
— А что, разве такое прозвище есть? — насторожился Боб. — Ты где-то слышал?
— Нет. Но ты сам говоришь — юмор...
— Иди ты, — рассердился Рожнов. — Шпак!
— Кто?
— Ну, штатский, значит.
— А ты?
— А у меня — военная косточка. Ночью разбуди — любой устав наизусть скажу!