Добрые времена

Евдокимов Дмитрий Валентинович

— Встать можешь?

— Пробовал — больно. Наверное, сломал, — плаксиво сказал Михаил.

Подошел виноватый Ромка:

— Миш, здорово ушибся?

Не глядя на него, Стас буркнул:

— Говорит, что ногу сломал.

Ромка присвистнул.

— Чего свистишь? — вдруг заорал Стас. — Рационализатор! Ехали бы сейчас по дороге, а тут... Где твоя Машка?

— Внизу, наверное, — неуверенно сказал Ромка. — Если цела, конечно, осталась.

— Не хватало еще, чтоб и лошадь ногу сломала. Что делать

будем?

— Тащить. Как в детском саду учили, помнишь? Руки крест-накрест. Сажаем мальчика, он обхватывает нас обеими ручонками за могучие шеи — и вперед!

— Тебе только балаганить. Давай берись, что ли!

Потирая ушибленные места, приблизился Светик. Возмутился:

— Такого толстого на руках тащить?

— А что я, виноват? — плаксиво возразил Михаил. — У меня просто конституция такая.

— Конституция у всех одна. Просто жрешь много.

— Кончайте, — раздраженно оборвал Стас. — Десятый час уже, а мы все чикаемся.

Михаил действительно был дьявольски тяжел. Шли осторожно, ощупывая ногами бугорки и выбоины. Наконец спустились к дороге. Перевели дух. Покликали Машку.

— Безнадега. Наша боевая подруга уже небось в конюшие, — махнул рукой Ромка.

— А что делать? Далеко мы его не утащим, — угрюмо сказал Стас.

— Пристрелите меня, братцы! — пошутил Михаил.

— Успеется, — саркастически заметил Светик. — Мы тебя лучше съедим.

— Как съедите? — притворно ужаснулся Михаил.

— Лопухами обернем и — в костер.

— Давай-ка мы парочку берез выломаем, — предложил Ромка.

— Костерчик разведем? — дурачился Светик.

— Да нет, — озаренный новой идеей, ответил серьезно Ромка. — Потащим его, как на волокуше.

Они бросились к темнеющей на косогоре рощице. Кряхтя, навалились на одну березку, потом на вторую. Ромка отломил от них две ветки, помощнее.

— А это зачем? — спросил Стас.

— Шину сделаем. Если перелом, пока тащим — растревожим, совсем плохо будет.

— А ну, снимай ремень, — строго сказал он, обращаясь к Михаилу.

Тот покорно отстегнул предмет своей гордости — офицерский кожаный ремень.

— Где болит? — спросил Ромка.

Михаил неуверенно показал на коленку. Ромка приставил к ноге две палки и туго обмотал их ремнем, несмотря на протестующие вопли пострадавшего.

— Теперь ложись на березы. Мягко? Держись покрепче.

Ухватившись за стволы, они потащили волокушу. Михаил лежал, положив руки за голову, смотрел на звездное небо и жаловался на жизнь:

— Всю дорогу мне не везет. Видно, судьба такая — все шиворот-навыворот. Даже живу в высотном доме и на первом этаже. Парадокс? Вот Светик правильно сказал — толстый. Сколько я с этим мучился. Каким только спортом не начинал заниматься! В бассейн ходил — воспаление легких получил. Ну, про слалом вы знаете. В прошлом году

в экспедицию поехал — так чуть туземцы не убили.

— Какие туземцы? Что ты мелешь?

— Ну, местные жители, значит. Меня в поисковую партию направили. Искали древний город. Приехали в кишлак. Спрашиваю одного старичка, такого симпатичного — не знает ли он чего о древних захоронениях. Старичок головой кивает и в конец деревни нас ведет. Вот тут, говорит, захоронения. Ну, я, как положено, разметил шурф. Начинаем копать. Вдруг откуда ни возьмись толпа — с кетменями, ружьями. До сих пор с ужасом думаю — если бы мотор: у «газика» отказал!

— А чего это они вдруг так рассвирепели?

— Просто старик меня не понял и показал местное кладбище. Думал, мы собираемся почтить память, а мы копать... Потом нашему начальнику здорово влетело. «Чтобы, — говорит, — я тебя хоть еще раз взял».

И тут, пожалуйста, сколько уже несчастий. Когда ехали — с полки упал. В «зернопуль» затащило. А теперь — нога...

— Ой, что там черное? — вдруг спросил Светик.

— Где?

— На дороге.

Ромка скорее угадал, чем увидел:

— Машка!

Лошадь ответила тихим ржанием. Она стояла, совершенно запутавшись в вожжах. Ромка от избытка чувств даже чмокнул ее в морду. Пока распутывал вожжи, ощупал ноги.

Слава богу, целы! Уселись на подводу, и Машка резвой рысцой покатила их по дороге.

— Ездили на тройке с бубенцами! — затянул заметно повеселевший Стас.

Было уже около двенадцати, когда добрались до деревни. Стас толкнул задремавшего Михаила.

— Где фельдшер живет, показывай. Ты же у него был.

— Не у него вовсе, а у нее, — входя в роль капризного больного, ответил Михаил. — Вон, по-моему, в том доме.

На стук вышла пожилая женщина в платке.

— Что случилось, мальчики?

— Пострадавшего в аварии привезли.

— Несите его сюда.

В большой комнате стоял топчан, обитый дерматином.

— Кладите. Ушиб? Перелом? О, да вы и шину наложили! Молодцы! Так, посмотрим.

Фельдшер вдумчиво осмотрела распухшую Мишкину ногу.

— Рентгена у нас здесь нет. Придется вести в центральную усадьбу. Впрочем... Сдается мне, что это все-таки вывих. Подержите его за руки.

Раздался истошный Мишкин крик. Он даже потерял на какое-то время сознание.

— Молодежь слабонервная пошла, — ворчливо и в то же время с облегчением сказала фельдшерица. — Коленочка на место встала, так что до свадьбы заживет.

Поглядев на побледневшее лицо мученика, она сказала:

— Ладно! Я сейчас.

Вышла в другую комнату, тут же вернулась с пузырьком и мензуркой.

— Валерьянка? — спросил Стас.

— Спирт, — хмыкнула фельдшерица.

— Это я люблю, — оживился Михаил. — Бывало в экспедиции...