Добыча золотого орла

Скэрроу Саймон

Произошла смена часовых, табличка со списком караула была передана дежурному центуриону. Катон отчаянно завидовал тем, кого нескончаемые рутинные дела держали занятыми весь день напролет, тогда как ему приходилось сидеть на земле, в плену у своих мыслей, в ожидании конца.

Неожиданно караульные у ворот вытянулись по стойке «смирно», приветствуя выезжавшего из лагеря всадника. Золотистые лучи восходящего солнца осветили его, и Катон узнал легата – он ехал вдоль края лагеря, мимо солдат Третьей когорты, трудившихся над возведением вала и рытьем рва. Веспасиан скользнул по ним взглядом, а потом, поравнявшись с кучкой сидевших под охраной двух легионеров приговоренных, уставился прямо перед

собой и побудил коня перейти на рысь. Лишь немногие из приговоренных встали по приближении командира: легион отвергнул их, а стало быть, они уже не были связаны воинской дисциплиной. Еще вчера они вскочили бы на ноги и вытянулись в струнку, но сейчас эти солдаты считались преступниками, можно сказать, были уже покойниками, и демонстрацию ими почтения к легату можно было бы счесть издевательством.

«Вот ведь как все может изменить один день», – угрюмо подумал Катон. Во всяком случае, для обреченного на смерть. Веспасиан был волен до конца дней пользоваться привилегиями своего высокого положения, и не приходилось сомневаться, что через несколько дней он вообще забудет о том, что Катон и его товарищи когда-то существовали на свете. На центуриона накатила волна горестного презрения к Веспасиану, человеку, которому он верно служил и которым до недавней поры восхищался. Ну что ж, его верная служба была вознаграждена «по достоинству». Похоже, Веспасиан не слишком-то отличался от остальных эгоистичных аристократов, командовавших другими легионами. Для виду попытался поспорить с командующим, но при малейшем намеке на неприятности для него самого смиренно согласился отдать на расправу своих людей. В крайнем раздражении Катон сплюнул и проводил хмурым взглядом всадника, ехавшего по дороге к переправе через Тамесис, держа путь в лагерь командующего.

– Итак, легат, чем могу быть тебе полезен? – спросил Плавт, отрывая взгляд от табличек на своем столе и приветствуя Веспасиана улыбкой. Теперь, когда Нарцисс больше не маячил рядом, словно тень, у командующего будто гора с плеч свалилась. Он получил возможность продолжить кампанию и был уверен, что через несколько месяцев все эти земли и населяющие их неуправляемые племена окажутся под полным его контролем. Затем армия сможет заняться объединением территорий, вырванных из рук Каратака и его изрядно уменьшившихся в числе союзников. Зимой легионы отдохнут, приведут в порядок и обновят снаряжение, с тем чтобы подготовиться к следующей, куда более легкой сезонной кампании по расширению новой провинции. Впервые за последние недели будущее рисовалось ему яркими, светлыми красками, а тут еще и денек выдался на славу: солнечный, но со свежим ветерком. Чего еще человеку желать? В результате командующий пребывал в добром расположении ко всему миру, и улыбка не сходила с его лица, пока Веспасиан, отдав честь и заняв предложенное ему место по другую сторону стола, не спросил:

– Можем мы поговорить без свидетелей, командир?

Улыбка стаяла, Плавт поджал губы.

– Это важно?

– Думаю, да.

– Хорошо.

Плавт щелкнул пальцами, привлекая внимание писцов, работавших за боковыми столами, а когда они подняли глаза, кивком указал на выход.

– Оставьте нас. Когда мы с легатом поговорим, я за вами пошлю.

Как только последний писец покинул шатер, Плавт откинулся на стуле, оперся подбородком о костяшки пальцев и спросил:

– Ну? Чего ты хочешь?

Веспасиан всю ночь не сомкнул глаз и опасался, что слишком плохо соображает, тогда как разговор предстоял нелегкий. Он потер подбородок, быстро собираясь с мыслями.

– Командир, мы не можем казнить этих людей.

– Почему?

– Это неправильно. Ты знаешь это не хуже меня. Они не единственные,

кто не справился с задачей в ходе этой битвы.

– Это твое предположение, не так ли?

– Дело пошло не так, как ты задумывал. Каратак ускользнул и от тебя, и от меня. Нам еще чертовски повезло, поскольку удалось перехватить врага до того, как он переправил через реку всю свою армию. Есть мнение, что мы вообще должны быть благодарны моим бойцам, удерживавшим брод достаточно долго, чтобы это стало возможным.

– Правда? – холодно откликнулся Плавт. – А кое у кого может сложиться мнение, что я, после того, как они не смогли удержать позицию, обошелся с ними слишком мягко. Кто-то может предположить, что защищать такой узкий фронт по силе и горстке людей, если, конечно, им хватит на это храбрости.

– Мои солдаты не трусы, – тихо промолвил Веспасиан.

– А послушать Максимия, получается по-другому.

Веспасиан помедлил. Тут следовало проявить осмотрительность, ведь Максимий был старшим центурионом с длинным послужным списком, большая часть которого приходилась на службу в Преторианской гвардии. Такие люди, как правило, сохраняют связи с могущественными друзьями и патронами в Риме, и за них есть кому заступиться. Однако, несмотря на угрозу для своей карьеры, Веспасиан чувствовал, что не может поступиться принципами.

– Говоря о нехватке у них стойкости, Максимий допустил преувеличение.

– Почему? Зачем ему это понадобилось?

– Да по той же причине, по которой мы проявили готовность принять его версию событий.

– И что же это за причина?

– Самосохранение.

Веспасиан внутренне подготовился услышать резкую отповедь, но командующий молчал, ожидая от легата продолжения.

– Максимий виноват в том, что когорта не оказалась у переправы вовремя, чтобы защитить ее как следует. Мы с тобой оба прекрасно это знаем, командир.

– Да. Поэтому он и разделил с ними наказание. И мог оказаться выбранным для децимации так же запросто, как и любой из его подчиненных.

– Это правда, – согласился Веспасиан. – Но почему они должны разделять с ним вину за его ошибку? Если уж надо кого-то наказать, то как раз его одного. Нельзя наказывать подчиненных за ошибки командира. Кому и каким примером это послужит?

– Это послужит всем напоминанием о том, что в легионах, находящихся под моим командованием, пренебрежение долгом не может быть терпимо, – спокойно, но решительно промолвил Плавт. – Где бы и когда это ни случилось, я буду действовать быстро и безжалостно. Не зря ведь сказано: «Пусть ненавидят, лишь бы боялись». Ты не находишь: в некотором смысле тот факт, что невиновные люди приговариваются к смерти, даже усиливает дисциплинарный эффект?

Глядя на командующего, Веспасиан с трудом сдерживал переполнявшее его негодование. Подобный подход был ему отвратителен. Что случилось с Плавтом? Еще год назад призывы Веспасиана взглянуть на происходящее с позиции морали возымели бы эффект. По отношению к своим бойцам и командирам Плавт всегда был хоть и суров, но справедлив. Но теперь…

– Ты сам прекрасно знаешь, что это недопустимо, – твердо заявил Веспасиан. – Этих людей решили сделать козлами отпущения.

– Ну, помимо всего прочего – да.

– И ты готов использовать их таким образом? Позволить им умереть ради сохранения твоей репутации?.. – Неожиданно Веспасиану пришли на ум аргументы другого рода. – Одним из тех, на кого выпал жребий, стал центурион Катон. Ты это знаешь?

– Знаю, – кивнул командующий. – Прекрасно знаю. Но это ничего не меняет.

– Ничего не меняет?

Веспасиан не смог скрыть ни своего изумлении, ни гнева.

– Ты прекрасно знаешь его послужной список. Мы не имеем права разбрасываться людьми такого масштаба!