Добыча
Шрифт:
Она почти шепчет:
— Думаю, все и так ясно, так что давайте я просто скажу это вслух. У нас есть вопросы по поводу Цивилизации. Мы не знаем, действительно ли это место такое, каким вы его описали.
— Я так и понял, — говорит Крагмэн, медленно выдыхая. Нас обдает вонью из его рта. — Постараюсь не обижаться на ваше недоверие. Постараюсь не чувствовать себя… преданным? Или это слишком жесткое слово? Хотя нет, не слишком — при вашей неоправданной убежденности в том, что я солгал, рассказывая о Цивилизации.
Он сплевывает на землю. Большое пятно мокроты, ярко-желтое, почти твердое и испещрено мелкими пузырьками; будто птица нагадила.
— После всего, что я для вас сделал, после всего, чем я вас обеспечил, я получаю это? Не просто неблагодарность, а подозрения? Что я сделал, чтобы заслужить такое недоверие?
— Догадайтесь, — говорит Сисси. Ее голос ножом прорезает сгустившийся воздух.
Крагмэн улыбается, а потом медленно наклоняется рассмотреть ее предплечье. Он слегка облизывается.
— Кажется, туда попала инфекция, — говорит он с ухмылкой.
Сисси отдергивает руку.
— Я принял вас как гостей в своем доме, — говорит он. — Но это, тем не менее, мой дом. У нас есть Правила, которые должны соблюдать все, даже почетные гости. Мне жаль, что ты решила нарушить эти Правила. Но это был твой выбор. — Он с теплой улыбкой смотрит на девушек. Они опускают головы, встретив его взгляд, сворачиваются, как цветы-недотроги от прикосновения. — Что есть Правила и Предписания, которые вы воспринимаете в штыки? Они не более чем одеяло, позволяющее нам сохранить тепло и уют в деревне.
— Сожалею, но не заметила здесь так уж много тепла и уюта, — отзывается Сисси.
— Боже мой, как много любопытных замечаний ты сегодня делаешь.
Он щелкает пальцами, и к нему подходит девушка со стаканами виски на подносе. Он выпивает один и вытирает рот тыльной стороной ладони. Не очень тщательно, виски размазывается по его щеке.
— Можно дать тебе небольшой совет? Ты через многое прошла, это да. Ты выглядишь усталой. Почему бы тебе просто не расслабиться в ближайшее время? Представь, что ты на курорте. До завтра, когда вы — вы все — поедете на этом поезде в Цивилизацию. Но это будет завтра. А пока сядь, перестань задавать глупые вопросы и попробуй получить удовольствие от последних часов в этом прекрасном месте.
— Так вы говорите, Цивилизация — это рай? — спрашиваю я, выступая вперед.
Поведение и вид Крагмэна заставляют меня снова сомневаться. Мой оптимизм тает с каждой секундой.
— Вроде того, — говорит он.
Я делаю небольшую паузу:
— Тогда я ничего не понимаю. Может быть, вы мне поможете?
— Каким образом?
— Если Цивилизация такое замечательное место…
— Да?
— …тогда я не могу понять, почему Ученый решил туда не возвращаться. Почему он решил не садиться на поезд.
Ухмылка Крагмэна исчезает. Взгляды старейшин за его спиной обращаются ко мне, их глаза приобретают все свойства ледяной стали.
Крагмэн долго меня рассматривает.
— Мы уже это обсудили. Он был не в себе, — в его словах чувствуется предупреждение, приказ не спорить. — Мы ошиблись, решив не заставлять его вернуться в Цивилизацию. Ему нужна была помощь профессионалов. Его надо было положить в больницу.
— Правда?
— Кроме того, разве можно его винить за желание остаться в Миссии? Это, конечно, не Цивилизация, но это не значит, что мы ничего не стоим, верно? Мы почти ничем не хуже, если говорить так не будет слишком смело с моей стороны. Горшочек с золотом на конце радуги, луч ласкового солнца. Место, где правят песни, улыбки и радостное настроение.
— Тогда у меня другой вопрос, — говорю я.
— Ну?
— Если эта деревня — луч солнца…
— Да?
— …тогда почему Ученый здесь покончил с собой?
Молчание.
— Осторожнее, мальчик, — говорит один из старейшин.
— Ну, вы только что сказали, что это место, как горшочек с золотом на конце радуги. Точно так и сказали. Почему же он решил покончить с собой, если здесь так хорошо?
Крагмэн быстро огрызается в ответ:
— Я же уже сказал, он был сумасшедший. Разве можно объяснить его поступки? Но он был исключением. Все остальные здесь счастливы. Посмотрите вокруг, разве вы не видите все эти улыбки?
— Вы имеете в виду татуировки у них на руках? — спрашивает Сисси.
— Нет, я не это имел в виду, но можем поговорить и о них. Девушки гордятся своими татуировками. На самом деле, они никогда не упускают случая ими похвастаться. Это как трофеи, так они к ним и относятся. Каждая такая татуировка приближает их к мечте — билету в Цивилизацию.
— Такое чувство, что все хотят отсюда выбраться, — говорит Сисси.
Из последнего вагона доносится громкое мычание коровы.
— Такое чувство, что никому не нужно это место. И его Правила. И…
— Довольно! — говорит Крагмэн.
— …старейшины, и…
Справа от себя я замечаю движение. Один из старейшин делает шаг вперед и тычет пальцем в сторону Сисси:
— Она слишком далеко зашла. Надо скормить ее зак…
— Довольно! — рявкает Крагмэн, его брыли прыгают. Плоть словно отступает от черепа, и родинка подпрыгивает на колышущемся подбородке.
Старейшины напрягаются вокруг меня, как мышцы одного тела, как затягивающаяся петля. Наконец Крагмэн тяжело вздыхает, как будто сожалея о своей вспышке. Но когда он шепчет следующие несколько слов, каждое из которых наполнено угрозой, становится ясно, что от сожалений он далек, как никогда:
— Вы все сядете на поезд завтра. Здесь нечего обсуждать.
— Как же. Нам есть что обсудить. Но мы обсудим это между собой. Вшестером. Пойдем, — говорит мне Сисси. — Этот разговор окончен.