Добыча
Шрифт:
Я смотрю на дюжины дельтапланов на стенах.
— Почему все прекратилось?
— Старейшины стали слишком толстыми и тяжелыми, чтобы летать. А остальным они запретили после того, как несколько девушек — по слухам — улетели и больше не вернулись. Больше никто не может на них летать: старейшины слишком разжирели, а девушки не могут разбежаться из-за ног. Не то чтобы кого-то это беспокоило. Никто и не помнит о них.
Я иду в другой конец коридора, освещая стены химическим фонарем. Прямоугольник зеленого света выхватывает из темноты все новые и новые покрытые пылью дельтапланы.
— Ими еще можно пользоваться?
Она ухмыляется.
— Далеко на них не улетишь. Они почти все пришли в негодность. Исправных по большей части давно нет: их сожгли много лет назад, — она замечает, что я хмурюсь. — Их сожгли на огромном костре по приказу старейшин. Думаю, в этом коридоре их ремонтировали и об этих дельтапланах попросту забыли.
Я иду назад и натыкаюсь на большой дельтаплан у двери. У него особенно большой размах крыльев, и сделан он из яркого материала.
— Этот выглядит новым, — говорю я.
Клэр кивает:
— Относительно. Только насчет его я точно уверена, что он летает.
— Мой отец?
Она нежно проводит пальцем вдоль крыльев:
— Он его сделал. Это была учебная модель. Рассчитанная на двоих. Мы летали на нем с твоим отцом. Он научил меня.
— Он много летал?
— Да. Естественно, в тайне, по ночам. Старейшины бы никогда этого не позволили. Когда его изгнали в тот лесной домик, он сумел освободиться от их внимания и летал свободнее. Он держал еще один дельтаплан в доме.
Я киваю, вспоминая виденный на стене дома аппарат:
— А куда он летал?
— Много куда. Куда-то. Я не знаю.
Теперь я провожу рукой по крылу дельтаплана. Мне приходит в голову одна мысль.
— Мой отец сбежал на дельтаплане, — говорю я, чувствуя, как меня охватывает азарт. — Старейшины не могли допустить, чтобы обстоятельства его побега стали известны жителям деревни, и они выдумали историю о самоубийстве. Я прав, верно?
Клэр кивает.
— Так куда он отправился?
Она качает головой:
— Я не могу сказать, если ты кое-чего не сделаешь.
— Что ты имеешь в виду?
Она складывает руки на груди:
— Я не могу сказать тебе, где он и как до него добраться, если ты не покажешь Источник.
— Ты шутишь? Мне нечего тебе показать. Только досужие размышления и дикие теории. А теперь скажи, где мой отец.
— Он заставил меня поклясться ничего тебе не говорить, пока ты не покажешь Источник. Потому что это твоя миссия, Джин. Принести Источник своему отцу.
Я фыркаю со злостью:
— Ладно, как хочешь. Ты смотришь прямо на Источник.
Несколько секунд она недоумевающе рассматривает меня с головы до ног и обратно.
— Где… — она умолкает, качает головой, натягивает шапку. — Ты просто тратишь мое время. Если ты собираешься просто шутить по этому поводу, тогда…
— Нет! Я серьезно.
— Не может быть…
— Клэр, я говорю тебе то, что знаю, — я умоляюще складываю руки. — Послушай, я уверен, отец сказал тебе, что Источник имеет отношение к буквам или коду, или чему-то в этом роде. Он так говорил, верно?
Она недоверчиво смотрит на меня.
— Мое имя, — говорю я, — так очевидно, что никто этого не замечает. Это как раз тот намек, который мой отец мог оставить у всех на виду. Такой очевидный и в то же время невидимый.
— Перестань!
— Нет, я серьезно. Оно в моих генах. Это я. Я — Источник!
Она пристально рассматривает меня, мою шею, мою грудь, мои руки. Я слышу, как она шепотом произносит: «Источник». И ее бледное лицо становится еще бледнее.
— А теперь скажи мне, — говорю я, — где мой отец?
В ее глазах явно мелькает раздражение.
— Я должна рассказать тебе только в том случае, если буду абсолютно уверена, что Источник у тебя. А я не уверена. Но времени нет.
— Понимаю. Так где он?
— На востоке.
— На востоке? Но к востоку отсюда ничего нет. — Я смотрю на молчаливый ряд дельтапланов на стенах, на эту странную, похожую на лесного эльфа девушку с белоснежными волосами, стоящую передо мной. — Знаешь что? Почему я вообще должен тебе верить? Ты говоришь что-то бессмысленное. Откуда мне знать, что ты все это не выдумала?
— Твой отец говорил, что ты можешь не поверить, поэтому велел кое-что тебе показать, — она подходит к небольшому деревянному ящику, стоящему в углу в тени, и поднимает его крышку.
Когда Клэр вновь ко мне поворачивается, в руке у нее небольшая модель самолета. Моя грудная клетка сжимается, стискивая легкие. Я узнаю самолет. Тот самый, с дистанционным управлением, который мой отец запустил с крыши небоскреба в городе закатников. Самолет меньше, чем я запомнил, его блестящее покрытие потускнело и покрылось царапинами и выщербинами, но, когда я присматриваюсь к нему, я не могу отрицать очевидного. Это определенно тот самый самолет.
— Он сказал, что запрограммировал его полететь в определенное место, — говорит Клэр. — Он точно знал, где самолет приземлится. А несколько лет спустя, вернувшись в Миссию, он нашел его. Помятый, начавший ржаветь, запутавшийся в ветвях, но не более чем в ста метрах от места, где он должен был приземлиться.
Я кручу самолет в руках. Его починили, подкрасили, покрыли лаком, и когда я переворачиваю его, то вижу на нижней стороне крыльев надпись. Тем самым наклонным почерком, который я изучил по дневнику моего отца. Всего пять слов.