Дочь человечья, или Это я, Ольга
Шрифт:
Единственное, что утешает - человек делает один раз выбор не в ту сторону, второй раз выбор не в ту сторону, но всегда есть надежда. Смысл нашей жизни в том, чтобы за эту нашу жизнь успеть научиться думать и успеть сделать свой выбор. Хотя бы успеть. Ты можешь всю жизнь не быть праведником, но в момент смерти вдруг вспомнить и сказать: "Господи, помилуй". И Господь, не исключено, помилует тебя хотя бы за это - за то, что ты вспомнил его в момент смерти.
Но, это, наверное, моя беда по жизни, что я слишком много всего написала и слишком вот неоднопланово. Цветаева говорила, что поэты делятся на ежей и лис. Ежи всегда двигают свою линию, всегда похожи на себя и всегда идут в одном направлении, а лисы - они постоянно
Но вообще я - лошадь. Животное, с которым я себя сравниваю, это именно лошадь. Я, правда, не верю в гороскопы, но я - лошадь и я чувствую, что это мой темперамент. Тем более огненная лошадь. Я очень горячая, очень эмоциональная, при этом иногда эмоции берут верх, и это становится разрушительным. Но так как я - лошадь, то у меня есть склонность много работать и везти, везти воз. И в этом смысле я ощущаю себя на месте. Как бы "рабочая лошадка", но с темпераментом. У каждого человека свой тотемный архетип. Правда, их, архетипов, может быть много. Кто-то с лисой меня сравнивает, кто-то с кошкой. Кто-то с лягушонком, кто-то - с олененком... Хотя... Что такое "ты"? Это вопрос, на который нет однозначного ответа. Стоит однозначно ответить, как сразу же обманешь себя. Реальность не обманешь, а вот себя - да. Человек шире, чем его плоская проекция в данную секунду.
"Я" и творческое "Я" это не одно и то же. Творческое "Я" более космическое, более возвышенное, более непознаваемое. Я, конечно, приземленнее, проще, у меня полно недостатков и бытовых забот. Часто я слышала от людей, что я на сцене не имею ничего общего со мной в жизни, я неузнаваема, невозможно даже понять, что это я. Для меня главные моменты в жизни - когда я, земная, отмираю и чуть-чуть прикасаюсь к этому космическому и высокому. Этого хватает, чтобы все остальное время прилагать всяческие усилия, терпеть трудности. Только ради этого, а вовсе не ради славы или денег. Чтобы играть на гитаре - нужно, чтобы была гитара, и так далее. Это все средства, а цель - ненадолго попасть в высокую струю.
Когда именно я написала первую песню, которую можно считать актом искусства, что ли, а не просто ученической поделкой? Не знаю... Все, что я делала с самого начала, даже будучи подростком, было глубоко пережито и было для меня очень сильным и ярким актом искусства, даже если это было изучение первых трех аккордов. Мотор находится не снаружи, мотор находится внутри. Остальное выясняется путем некоего сопоставления с внешней оценкой. Вначале меня не замечали, потом, наоборот, оценили и переоценили... Но для меня критерий - истинное удовлетворение, которое я получаю в сей момент, а оно возникает только когда я делаю то, что для меня свежо, трудно, актуально. Даже если весь мир будет меня горячо хвалить и давать большие деньги за повторение давным-давно пройденного, это не заставит меня получать от этого истинное удовлетворение.
Песни приходят ко мне в самое неожиданное время. Стараюсь записать на диктофон, на бумагу - потому что тут же забываю. На моем диктофоне очень много записей. Если я какой-то отрывок нашла потом, и он мне понравился, то надо вытащить мыслеформу, зафиксировать, доделать. Бывает, песня не складывается по многу лет. Потом я пойму, чего не хватало, добавлю, и наконец она сложилась. Но я уже не воспринимаю, что написала ее сейчас. Тогда не воспринимала, потому что не доделано, а сейчас - потому что только дала последний пинок. Поэтому момент рождения песни определить трудно. Честно говоря, у меня есть фобия чистого листа. А если листик какой-нибудь не очень новый, частично исписанный другими пометками, мне всегда легче на нем стихотворение накарябать. А потом в компьютер я уже переношу начисто. Уже не пишу стихотворение, я его чуть-чуть доделываю,
Поэзия никому ничего не должна. Как только становится "должна", так сразу она начинает умирать. Ее можно представить себе как живое существо, которому мы только помогаем родиться. А какое оно будет - в перьях, из бронзы или пирожных, - не автор решает. Хотя его настроение очень влияет. Но мы же не владеем тем, какое у нас настроение: оно само по себе приходит. Совершенно разные чувства и состояния выражает поэзия. Часто стихи - просто игра и забава, умственные построения, математические задачки. Порой поэзия - это заплывы в столь далекие сферы, для которых и слов-то не придумано. И запретного для стиха ничего нет, потому что дело имеем с изнанкой разума. Внутри у человека больше, чем он показывает, и все это пища для поэзии. Пристойное и непристойное, интимное, тайное и болезненное, внутреннее, откровенное, возвышенное. Не принято о многом публично говорить, но это содержится во всех нас. Поэтому один человек резонирует с другим через поэзию. Все правдиво, только тогда и действует. Поэзия своей искренностью, тотальностью получает право говорить обо всем.
Когда я впервые набрала свои стихи на компьютере и распечатала их, то очень долго не могла оторваться от этого зрелища. Я смотрела на белый лист с буковками и размышляла о том, что наши чувства мы должны оформить в мысли, мысли в слова, а слова в какую-то поэтическую форму. Бесконечное вдруг уложилось в конечное - в набор символов. Это так графично, так красиво. Мне не верилось, что я это сделала, что эти буковки - это и есть я. Потом с трудом смогла оторвать свой взор от этого, но привыкнуть так и не смогла. Потому что привыкнуть к этому просто невозможно. Это восходит к самой сути взаимоотношений конечного и бесконечного, мира тонкого и мира материального, грубого.
Я, в общем-то, пишу тексты, хоть и связанные с действительностью, но очень опосредованно. Это как во сне увидеть. Случается так, что когда писала - не знала, о чем, а потом это встретилось... Так что реализм есть, но такой - шиворот-навыворот и выворот-нашиворот. Но бывают и реальные ситуации. Взять хотя бы "Голубочка"... Эта песня о том, как в меня влюбился один молодой человек, очень-очень молодой. И песня - это был мой "ответ Чемберлену". Хотя в реальности я не спела ее ему. И не спела никому, а спела просто песню. Там есть некий месседж - и он о любви. Правда, о невозможной, несостоявшейся.
Присуждение литературной премии журнала "Знамя" стало для меня совершенно уникальным ощущением. Когда серьезные люди, специалисты в своем деле, назвали меня поэтом, я изменила систему оценок и стала к стихам строже относиться, поняла, что слово - это тебе не бирюльки играть. Но каких-то амбиций у меня нет, мне интересно просто заниматься творчеством. И, поняв многое, не пугаться идти дальше.
Я чувствую силу, как чувствуют боль,
Я хочу дойти до конца,
Я безумная чайка, летящая вдоль
Кольца, что стало прямой.
Потому что для творческого человека много ловушек существует. Одна из них - ситуация с охотником из фильма "Обыкновенное чудо". Он давно не охотится и только собирает доказательства того, что он лучший в мире охотник, со всеми судится, скандалит и так далее. Это очень опасная вещь, и тут надо уметь что-то забыть. Окрылиться тем, что так тебя оценили, можно. Но только чтобы это не превратилось в повод для чувства собственной важности, которое вообще не дает никуда двигаться. Человек способен к движению лишь тогда, когда он находится в состоянии неустойчивости. Как только ему становится хорошо, как только он перестает переживать, значит, шар закатился в лузу. Он там лежит - и он уже dead.