Дочь княжеская. Книга 1
Шрифт:
Хрийз зябко поёжилась. Откуда, откуда у неё возникло странное тревожное ощущение, будто она однажды уже провожала вот так корабли, твёрдо зная, что назад вернутся немногие?
Глава 8. Осеннее безвременье
В этом мире осень рядилась в сиреневые, синие, лиловые, пурпурные и серебристые цвета. Золотой её не назовёшь, а вот грустной — пожалуйста. Наверное, все осени во всех временах одинаковые по части безысходности и солнечной тоски.
Работы прибавилось. Хрийз сгребала в кучи опавшие листья, кучи собирала в мешки, мешки кидала в кузов мусоровоза. На ладони здоровой руки давно уже отболели и взялись жёсткими корочками мозоли от рукоятей лопат и грабель. Больную руку берегла лечебная перчатка. Рука восстанавливалась медленно. Чёрная обожжённая кожа начала светлеть, неровно, пятнами. Выглядело это жутко; Хрийз старалась лишний раз не смотреть.
От Млады не было никаких известий. Как уехала к себе в Жемчужное Взморье, так и пропала. Без неё стало совсем тоскливо. Больше Хрийз ни с кем из коллег не сошлась настолько близко. По работе общалась, могла пошутить в ответ на шутку, но беседовать, разговаривать, доверять — нет. Хрийз не верила, что Млада вернётся и, как обещала, заберёт с собой в Жемчужное Взморье. Зачем ей, с чего? Благотворительностью здесь не страдали. Приносишь пользу, тебя терпят. Не приносишь — извини.
Иногда накрывало. Казалось, что зелёное солнце, синяя осень, Служба Уборки, — всё это сон, дурной сон, и ничего больше. Долгий тоскливый поганый сон, и никак он не заканчивается, а ведь пора бы. Наверное, скоро проснусь в своей комнате, посмотрю на себя в зеркало и посмеюсь: ну надо же, приснилось же такое. Вот в следующий же миг проснусь. Вот прямо сейчас! Но проснуться не получалось.
Хрийз рыхлила клумбы, окапывая кусты осенних хризантем; хризантемы расцветали красным, бордовым, оранжевым, жёлтым, синим, зелёным. Такие же точно, кроме разве что зелёных, росли там, дома. Там, в навсегда потеряном родном мире. Он уже забывался, тот далёкий мир, растворялся, оседал на дно памяти лёгким пеплом. Ведь от него ничего не осталось — ни фотографии, ни даже простенькой безделушки; смартфон канул в бездну в первый же день пребывания, купальник куда-то сам собой подевался… разве что серёжки в ушах, папа дарил на пятнадцатилетие… Они ещё хранили тепло жёлтого Солнца, помнили Геленджик и папины ладони. Но это было так давно! В другой жизни.
Однажды Хрийз поймала себя на том, что уже не помнит толком лиц родных и близких, Олега не помнит — от Олега вообще осталась лишь тень улыбки, отзвук смеха и короткое эхо у скалы Парус. Долго плакала, только слёзы мало чем помогли: боль всё равно осталась. Как кинжал в глубокой ране. На спине. Не оглянешься, не всмотришься, не залечишь и не выдернешь.
Кинжал… Заговорённый нож. Хрийз научилась приманивать его не в лоб себе, а в ладонь. Всё равно толчок получался такой, что плечо гудело. А в центр щитка попасть… ну, поищите кого-нибудь другого. Не получалось, хоть плачь. Даже случайно.
Одно дело смотреть мульт о приключениях Храброй Сердцем, совсем другое — на деле примерить на себя шкуру бешеной амазонки. Великовата шкурка-то. Сползает!
Поэтому мысль о карьере боевой феи тихо скончалась ещё на этапе своего возникновения. Но, проклятье, мусоровозы всю жизнь водить, это тоже, блин!
Вообще-то, умение водить спецтехнику и небольшие грузовики лишним не показалось. Когда Хрийзтеме предложили пройти курс обучения — в счёт зарплаты, она не стала отказываться. Она отчаянно нуждалась в перспективе на будущее, хоть в какой-нибудь. Мусоровозы её не устраивали капитально. Если стать хорошим водителем…. Водители — это вам не мусорщики, это же звери совсем из другого социального пласта. Личным шофёром какой-нибудь шишки не станешь, разумеется. Шишки водителей себе набирают из другого контингента. А вот, скажем, стать дальнобойщиком? Сначала в какой-нибудь транспортной компании. Потом можно выкупить машину и работать на себя… Как здесь принято? Надо будет узнать.
Дальнобойщик, понятно, — профессия тоже из разряда 'боевая фея'. Но — более достижимая, чем собственно фея, скажем так. Заодно мир посмотреть можно.
Дух захватывало, если вдуматься.
В придуманную мечту и верилось, и не верилось одновременно. С одной стороны, всё в твоих руках, только шевелись, а с другой — страшно. Страшили не трудности, неизбежные в любой карьере, страшило одиночество. Полное. Махровое. Беспросветное!
Один на один с чужим миром.
И некому довериться, не у кого поплакать на плече…
По утрам лужи схватывало хрупким хрустящим ледком, а ветер пронизывал до костей и до мозга костей. Хрийз выкапывала из клумб луковки цветов и аккуратно раскладывала их по маленьким отделениям с землёй в специальных многоярусных ящичках. Попутно рыхлила землю, пряча в жирную почву озимые семена. Они взойдут по весне и зацветут раньше всех, радуя глаз, уставший от серых зимних будней…
А сейчас наступало время осенних хризантем и гранитных лилий. И если хризантемы были привычны, за исключением некоторых, радовавших глаз зелёно-лиловыми цветами, то гранитная лилия вызывала собой неподдельное восхищение. Там, дома… когда ещё у неё был свой дом… Хрийз не видела никогда подобных цветов.
Листья у гранитной лили круглые, тёмно-зелёные, с зеркальным отблеском. Стебель цветоноса — толстый, гранитного цвета и такого же цвета сам цветок, по форме очень похожий на обыкновенную большую лилию. В основном, лилии эти серые, как гранит, отчего и получили своё название, но встречаются мраморные и даже, совсем уже редкие, розовые. Выглядит словно изваянная из настоящего камня статуэтка. Но если дотронуться пальцем, сразу же чувствуешь, цветок живой, настоящий. Чудо природы…
Хрийз сложила инструмент в кузов. С этой клумбой закончено, надо двигаться к другой. Что там у нас в задании? Точно такая же клумба через пару кварталов. За ней — ещё одна, и дальше третья. И всё на сегодня, работа окончена.
Сегодня работала одна, у напарника заболел ребёнок, а замена не нашлась. Дали задание, с которым можно справиться в одиночку. Не возражала…
Хрийз работала и думала о всяком-разном. О том, что пора бы уже и закончить тёплый свитер. Холода идут, ждать не будут, надо подготовиться. Вязание, — спасибо бабушке, научила, — скрашивало пустые вечера. Там, дома, включила бы телевизор, вошла бы в интернет через смартфон, что-нибудь почитала бы, послушала бы музыку… Здесь — гудение ветра за окном, скрипучая тишина одиночества, из книг — китайская грамота по истории Двуединой Империи. Чтение давалось тяжело, и долго читать не получалось. Неплохо съедало время вязание, и приносило пользу. Сумочка, кофточки, носки (намучилась с пяткой от души), шарфик, теперь вот — свитер. Все эти столбики с накидом и без накида, пико, воздушные петли… Удивительно, как много помнили руки из бабушкиной науки!
Сколько себя помнила, вязание к числу любимых дел не относилось никогда. Так только, бабулю не расстраивать. Или феньку какую себе сделать, типа браслета или вот той же сумочки. Такое, что нигде не купишь, и что будет в единственном экземпляре, перед девчонками пофорсить…
Хозяйка булочной попросила связать костюмчик для внучки, Хрийз связала. Женщина заплатила ей неожиданно много, девушка начала было отнекиваться, но матушка Мила заявила категорично, что иначе на порог не пустит и ни одной булки не продаст. 'Возьми, не обижай, я ведь знаю, что тебе надо…' Спасибо доброй женщине, заначка в коробке увеличилась существенно: Хрийз копила на зимнюю одежду. Шуба это будет или не шуба, вопрос отдельный. Но, судя по ответам на вопросы о местных зимах, приобретать следовало едва ли не полярку, спецодежду для Антарктиды. Пока ещё был не сезон и в продаже у знакомых лавочников зимней одежды не водилось. Но приблизительный ценовой диапазон девушке озвучили и даже сказали, что готовы отдать в долг, если на полную стоимость денег не хватит. 'Не замерзать же тебе, отдашь, мы тебя знаем'. Хрийз не хотела вешать на себя большой долг, поэтому копила как могла. Чем больше отдаст при покупке, тем лучше. Она ещё не знала, что в Третьем мире не принято брать с занявшего в долг проценты. За проценты полагалась смертная казнь через повешение. Действующих виселиц в городе не было ни одной и это говорило само за себя.