Дочь княжеская. Книга 1
Шрифт:
Сон явился и потребовал конские проценты. Челюсть болела от бесконечных зевков, глаза слипались против воли, в ушах шумело, голова наливалась чугунной тяжестью и норовила упасть при каждом удобном случае. Состояние можно было охарактеризовать всего одним ёмким словом: жесть.
Хрийз осознала, что если не поспит хотя бы полчаса, назад в парк вечером просто не доедет. Или доедет, но передавит по дороге все столбы и всех пешеходов. А всего вернее, просто не доживёт до того вечера, на собственные грабли напорется насмерть. Она забралась в кабину, проверила стояночный тормоз. Положила руки на руль, уронила голову и провалилась в мёртвый сон без сновидений.
Очнулась от солнца, бьющего в лицо. Вчерашний ветер разорвал и унёс прочь облака, последние десять дней поливавшие город противным моросящим дождём. Небо очистилось до седой синевы, какая бывает только осенью. Стих и ветер. Сразу стало тепло, почти как летом…
Хрийз со стоном сползла с сиденья. Тело затекло, шея болела. Сожжённое солнцем лицо горело огнём. Выспалась, называется. Лучше бы не спала. Постояла в тени, опираясь о бок машины, подождала, пока рассеются мушки в глазах. Потом подцепила грабли и пошла возиться с налетевшими за ночь листьями. Сгребала их в мешки, мешки завязывала и относила к машине, ставила так, чтобы удобнее было закинуть в кузов.
А потом ей пришла идея плеснуть в лицо водички из пруда. Вода там холодная, моревичи холод любят. Как раз, привет от солнца смягчить. Подумано — сделано.
Вода немного охладила пылающие щёки. Надо же было уснуть, не подумав о солнце! Шкурка слезет теперь наверняка. Хрийз зачерпнула ещё воды. Пруд был выдержан в диком стиле: камни, валуны, колодец, уходивший вниз, неправильной формы. Под внешними краями пруда находились заполненные водой каверны. Именно из такой каверны протянулась вдруг оранжевая рука и ухватила Хрийз за запястье.
Девушка, занятая собой, руку не видела, просто почувствовала чужое прикосновение и довольно крепкий захват. Шарахнулась с диким визгом, едва не упала в воду. Поскользнулась, проехалась на животе, вскочила, хватая грабли наперевес. Пальцы сжались на черенке — не отодрать!
Из пруда выбрался Гральнч, чтоб ему сдохнуть, и сложился напополам от хохота:
— Видела бы ты свою рожу! — выдал он в перерывах между приступами ржача.
— Дебил, урод, кретин, придурок, скотина! — обрела Хрийз дар речи. — Твою мать!
— И незачем так вопить, — назидательно выговорил Гральнч. — Я тебя тоже люблю, красавица!
— Тамбовский волк тебе красавица! — заорала Хрийз в ярости, её трясло от пережитого ужаса. — Собачий ты сын, козёл!
С коротким 'чпок' черенок переломился пополам. Хрийз не глядя швырнула убитые грабли в оранжевую свинью, дёрнула мешок с листьями и потащила его к машине.
Она не дошла до мусоровоза. Коленки ослабели, мешок выпал из рук. Хрийз беспомощно опустилась прямо на землю, ткнулась лицом в ладони и тихо расплакалась. Что за жизнь! Несчастье сплошное, одно за другим, и ещё урод этот, Гральнч Нагурн! За что? За что мне это?!
— Извини, — сказал Гральнч над ухом. — Я неудачно пошутил. Извини.
— Да чтоб ты сдох, — выговорила Хрийз, всхлипывая. — Камеди клаб недоделанный…
— Что такое 'камеди кляб'? — тут же спросил Гральнч
Хрийз шмыгнула носом и не ответила. Шёл бы он отсюда уже. За горизонт и налево!
— Не сиди на земле, простудишься, — проявил он неожиданную заботу.
Скажи-ка, какой добренький выискался! Сначала напугал до инфаркта, теперь заботится. Хрийз всё же встала, отряхнулась, а Гральнчу сказала:
— Отвали от меня. Понял? Уйди!
Пошла, подобрала изувеченные грабли. Слом оказался на удивление ровным и гладким, никаких тебе расчехранных лохм по краям, какие возникают при переломе любой сухой палки. Как лазером разрезало. Ну… Вычтут из зарплаты, само собой. Вряд ли стоимость будет велика, инструмент старый и помнит, наверное, ещё самого первого князя Сирень-Каменногорского. Но когда вся твоя зарплата сама по себе невелика, тут даже малые потери бьют ощутимо. Отнесла в машину, черенок, конечно, только выкинуть, а сами грабли не пострадали, насадят их на новую палку. Хорошо, в кузове были запасные. Взяла, отправилась грести дальше. Участок надо было дочистить, хочешь или не хочешь.
Гральнч ходил по пятам, виновато сопя. Ну, тип. Его послали, а он… Раздражение плавно двинулось в сторону глухой злобы. Злоба душила как пресловутая жаба. На Гральнча не хотелось тратить даже миллиграмма внимания. Бесило, что вообще приходилось из-за него напрягаться. И свои извинения пусть засунет себе в одно место. И вообще…
— Что ты ходишь за мной как приклеенный? — не выдержала Хрийз. — Вали отсюда. Не мешай работать.
— Ага, а как с братцем моим, так говорила, — выдал Гральнч. — Всю ночь, как голубки, на террасе проворковали.
Хрийз опешила от такого наглого поведения.
— Да тебе-то что с того, дурак?! — возмутилась она. — Что ты прицепился ко мне?
— Как Ненаш, так умный-разумный у нас, а как Гральнч, так дурак, да? — обиделся он.
— Ведёшь себя как дурак, значит, и есть дурак, — отрезала Хрийз.
Ну, и когда у вас с братцем моим, свадьба?
Хрийз искренне посочувствовала бедолаге Ненашу. Такой кретин в братьях кого угодно в могилу сведёт одним фактом своего наличия.
— Хватит тебе над братом измываться, — сказала она. — Он не может дать тебе в рыло только потому, что от его удара ты сдохнешь. И ты это знаешь, и этим пользуешься! Вот что ты сейчас сделаешь: ты сейчас пойдёшь в библиотеку, возьмёшь там дневники Фиалки Ветровой… не читал? Не читал! Вот возьмёшь и прочтёшь их от корки до корки. Понял?
Гральнч сунул руки в карманы и принял независимый вид оскорблённой гордости:
— С чего это ты так раскомандовалась?
— С того, что у меня раслин круче твоего, — озвучила Хрийз правду.
— Да? А что же ты тогда с таким крутым раслином мусор гребёшь?
Слова ударили по больному. В гробу Хрийз видела мусороуборку и Гральнча впридачу! Она почти услышала стеклянный звон, с каким лопнуло её невеликое терпение.
— Пошёл вон отсюда! — выговорила она тихим, но страшным по оттенку голосом. — Сейчас же.