Дочь княжеская. Книга 1

Чернышева Наталья Сергеевна

Эрмарш Тахмир, желтоволосый мой, ничего не боялся. Никого и ничего. И так сталось, что нанесло на него нашу Златку, а при мне то было, а и не испугался он нисколько, хотя мы сами иной раз её побаивались, что бешеная была она совсем.

Не могла она живого видеть без того, чтобы не взалкать его крови, а желания с делами у неё далеко не расходились, что мы старались следить за ней и оберегать. Канч сТруви на неё косо смотрел, а не говорил ничего, смотрел только, следил, что от его взгляда нам всем нехорошо становилось. Упокоит ведь её, имеет право, и мы ему не указ. Станет нас вместо Девяти — Восемь, и плохо же от того будет, девять — число магическое, счастливое, а придётся возмещать его, а и не хотели мы брать к себе со стороны кого-то в помощники, что Злату нам никто не заменит.

И вот в один день всё решилось. Как увидала Злата желтоволосого моего, как поняла, что живого видит, так и бросилась, а быстра была, быстрее любого из нас. А он только руку вскинуть успел, горло защитил, и в руку ему она впилась да терзать стала. Но то я видела, что неспроста Тахмир ей это позволил, мог ведь упокоить её, а не стал того делать.

И вошла в неё вместе с кровью его громадная его сила, заполнила собой ауру, что размылась, почти исчезла тусклая мертвящая серость неживого, и Злата обмякла, опустилась на землю. И показалось мне, что это живая девочка лежит без памяти при смерти, по-настоящему живая, без фантомного морока.

— Убил, — только и сказала я, и зла на желтоволосого не хватило, что он себя защищал, а о Злате нашей не обязан был думать.

— Спит, — объяснил он, сам себе залечивая ладонью страшные раны. — Уложите её, как у вас принято, и пусть спит. Не пропустите только, когда очнётся.

Злата спала несколько восьмиц, а очнулась другой, старше на вид, не на восемь зим смотрелась теперь, а на шестидвешь, как ей и было на момент инициации. И на желтоволосого моего не бросалась больше. Ушло от неё это безумие, совсем ушло, сгорело в крови желтоволосого, что проглотила она вместе с его силою.

— Я видел, как целители это делают, — объяснил Тахмир случившееся. — Отдают свою силу тяжело раненому, и раны его закрываются. Подумал, что и к неумершему применить возможно, с поправкой на вашу природу. Получилось.

А могло не получиться, так я поняла его, и что Златку тогда сам доктор сТруви упокоил бы, что сама видела, как смотрел он на неё и решал, как ему быть с нею, и почти решил. Но минуло. И было нас как прежде Девять, и ходили мы навьими тропами по души желтоволосых, и не могли они противостоять нам, что много раз пытались, да всё без толку. А я благодаря союзу с Эрмаршем скоро сама стала сильна, сильнее всех в Девятке, и даже сильнее старшего нашего, доктора сТруви, что пришёл он ко мне и спросил, не желаю ли я оспорить старшинство его.

Так положено, говорил он. Когда младший поднимается в силе выше старшего, он волен добыть себе свободу, что для того надо со старшим сразиться и упокоить его. А я могла это сделать, я стала сильнее, и сама то чувствовала, и он видел. Так я сказала тогда, что не хочу. Что благодарна учителю и наставнику, и не хочу отпускать его, даже если сам он уйти хочет, а грустно мне будет, если уйдёт он навсегда, а и уйти ведь сам может, без моей помощи. Так сказала ещё, что признаю его старшинство, и остаюсь ему младшей, пока он сам меня не погонит, но и тогда верх над ним держать не стану, лучше уж Тень забрать свою и так уйти из мира совсем, если другого выхода нет.

— Это в тебе живое не до конца ещё умерло, — сказал мне на то доктор сТруви. — Может, сотня зим над тобой пройдёт, а может, две. Тогда вспомним мы этот разговор и к нему вернёмся.

Сотня зим или две — это много казалось, что я согласилась с ним, и больше мы про то не говорили совсем. Но если есть такой способ, чтобы нам разойтись без смертельной схватки, то я найду его.

Так случилось, что род князей наших Сирень-Каменногорских почти прервался, и сын, ставший воином, тот самый мальчишка, что мы когда-то ещё до метаморфоза на руках у матери видели, и дочери старшие, а про самого князя давно уже не слышали, что погиб он в боях, говорили. Дошёл черёд до жены его, княгини пресветлой, и младших дочерей его. Разорили желтоволосые Дармицу, спалили берег, а отбросили их, да не пустыми ушли они, увели всех детей, до кого дотянуться могли и кто спрятаться не сумел, и вместе с ними княжеских девочек, Хрийзтему и Лилию. Закрылись за ними врата Алой Цитадели, а мы думали, как быть теперь. Не успели обоз отбить. А по всему надо было девочек выручать, прервётся род княжеский, и последнее утратим, как утратили Светозарный, что без правящего рода падает защита совсем, и невозможно спастись от грядущих бед и поражений.

Так Злата предложила привычный уже нам план: она притворится живой и с очередным обозом окажется внутри Алой Цитадели, оттуда портал нам откроет, а прибудем мы все сразу, не только мы Девятеро, но все воины и все маги и все неумершие, а и отобьём детей рода княжеского, что повезёт если, то саму Цитадель попортим как сможем. На то Канч сТруви спросил, откуда Злата силу возьмёт, чтобы ей живой показаться, не дураки желтоволосые, приучились ауры смотреть за столько-то зим.

А Злата кивнула на Тахмира моего и сказала, что вот, он поможет. А он сказал, что правда поможет, и знает как.

Тем часом несколько ребятишек убежало из очередного обоза прямо под стенами Цитадели, может, сами убежали, может, мы помогли, и желтоволосые ловили их, а поймали Злату, а и не поняли ничего, что Эрмарш насытил её силой своей, и казалась она им совсем как живая. Так и уехала она с обозом, и врата Алой Цитадели сомкнулись за нею, что мы сразу чувствовать её перестали. Отправили на смерть, так я сказала, и сама готова была прыгнуть следом, камни грызть, а Злату выручить. Ненаш сказал, что всё-таки её чувствует, он из всех нас лучший менталист был. И ожидание растянулось на века, покоя мы не ведали, что за Злату душа болела, а время шло, а и сила, Тахмиром влитая, скоро закончиться должна была. Как поймут желтоволосые, что неумершую в Цитадель впустили…

На исходе третьего дня, когда уже и надежда наша умерла, открыла Злата портал.

И битва была знатной, не уступали нам желтоволосые, а времени мало у нас было, и задача была не Цитадель обрушить, но детей увести и среди них найти непременно Сирень-Каменногорских. А задержались мы, и уходить опоздали, что подоспела желтоволсым Цитадели помощь с моря и воздуха, и так уходили мы под огнём, а не все ушли, а и княжна Лилия Браниславна погибла, что нелепой смерть её была, неправильной, только предотвратить никто не сумел.

А Злата после битвы стала совсем волосом черна. Расспрашивали её, не хотела говорить, что сказала лишь одно:

— Страшные вещи желтоволосые творят там, по-настоящему страшные, и если мы, неумершие, — упыри, кровь и силу у живых пьём, но душу отпускаем цельною, тогда они, чужие души ломающие, кто?

Со слов Златы получалось, что Алая Цитадель — одна из Опор желтоволосых, даёт энергию на громадный портал в их миры, но за то дети наших живых платят, душами своими платят, силу из них вычерпывают щедро, до самого распада, так, что последующие воплощения становятся невозможны. Даже слов на такое не находилось, только яростный гнев, что трясло от него страшно даже нас, неумерших. Тахмир приволок с собой оттуда пленника, что мы растерзать его хотели, а он нам не дал. Кто-то это важный был совсем, и надо было заставить его раскрыться. Позвали Ненаша, как он был среди нас лучший менталист, а Злата смотрела, смотрела, да и сказала: