Дочь княжеская. Книга 1
Шрифт:
Взгляд ощущался как ожог. Хрийз пожалела, что пришла не в форменной спецовке. Шапка-невидимка сейчас очень бы пригодилась.
Вызвался проводить. Тоска. Хрийз не знала, как отделаться. Из уважения к старому мастеру она не смогла сразу послать его сына далеко и надолго. Пришлось терпеть, вот же засада.
А он оказался великолепным рассказчиком. Хрийз поневоле слушала. О колдовских штормах, бушующих вдоль Барьера, разделявшего владения Сиреневого Берега и Потерянные Земли. О подводных заставах, стерегущих покой подданых князя Бранислава. О рукотворных вулканах, морских переходах длиною в несколько восьмиц, о таинственном ледяном острове в южных широтах, подобраться
Здесь полагалось ахнуть и затрястись в ужасе. Хрийз стало почти смешно, настолько очевидной вышла уловка, но от смеха она удержалась, нехорошо бы вышло. Но и молчания оказалось довольно. Парень эффектно выбросил руку, и над его оранжевой ладонью возник шипящий огненный шар. Тасчот, фаерболл, шаровая молния. Боевая магия во всей её красе. Одно дело читать про такое в разной литературе про эльфов, совсем другое увидеть собственными глазами…
Одно неуловимое движение, и плазменный шар оформился в огненную лилию. Ещё миг, и огонь застыл, превращаясь в полупрозрачный камень янтарного цвета. Хрийз как под гипнозом приняла цветок в руки. Недавнее пламя ещё отдавало тепло, но уже не обжигало, можно было смело держать в ладони. Наверное, лШоти-младший дарил такие лилии каждой девчонке в каждом порту, где останавливался его корабль. Хрийз не бралась гадать, как реагировали те девушки. Что же касается её самой, то она увидела настоящее чудо, совершенно невозможное в прежней её жизни.
Если тебе не везёт, то не везёт уж по полной. Именно в этот момент именно этим вечером учителю Несмеяну понадобилось зачем-то пройти той же самой улицей, наверно, тоже за сапогами, не иначе!
Вежливое приветствие, короткий разовор с сыном мастера лШоти: тот когда-то учился у Несмеяна Некрасова. Хрийз смотрела себе под ноги, страстно мечтая провалиться сквозь землю от стыда. Стеклянная лилия жгла ладони. И когда учитель ушёл, кипящая лава прорвалась наружу.
— Да что вы прицепились ко мне! — накричала девушка на опешившео парня. — Отстаньте от меня, отвалите, видеть вас не хочу!
Подаренный цветок хрустнул в руке. Хрийз сбросила осколки и убежала, совершенно уже не владея собой.
Позже, отрыдавшись в своей комнате, она умылась, обработала оцарапанную ладонь и долго, с омерзением, ругала себя дурой. Дура и есть, чего уж там. Что-то с этим надо делать. Что-то делать надо немедленно. Этак всю жизнь прорыдать придётся; 'приятная' перспектива, ничего не скажешь.
Книга аль-мастера Ясеня с тихим шорохом перелистнула страницы. Может, ей помог сквозняк? Неважно. Картинка на зачарованных, неподвластных времени белых страницах сразу привлекла внимание. Ярко-алая звезда, связанная хитрым узором, и книга показывала, как именно, шаг за шагом, её можно было создать…
Хрийз отёрла щёки, подсела к столу и стала смотреть.
Она смотрела в окно, ничего не понимая. Солнце, наполовину ушедшее за горизонт, словно бы скакнуло обратно в небо, бросая на море яркую, травяного оттенка, дорожку. Вечер из позднего непостижимым чудом превратился в ранний, конец заката — в его начало. Хрийз посмотрела на дело рук своих.
Вязаная звезда размером в ладонь, неприятного багрового оттенка, словно бы светилась изнутри сама по себе. Обжигала пальцы, пришлось положить. Ума хватило положить не на стол, а на клеёнчатый чехол из-под обуви. Алое на белом. Что же это за штука-то такая… для кого…
Внезапно вломилось в сознание, что вечер не тот! Другой это вечер совсем. Хрийз проработала всю ночь и весь день, почти сутки. И её счастье, что работала в свой законный выходной, иначе бы… Что иначе, она не могла себе представить, кроме того, что было бы очень плохо. Очень и очень плохо! Нельзя тревожить вязальщика за такойработой.
А такой, это какой?
Хрийз потёрла ноющие виски, подумала с тоской, что снова во что-то влезла. Понять бы ещё, во что. Связала штуку, на которую самой смотреть тошно. Может, сжечь её? От греха. Мысль умерла, едва родившись. Хрийз знала, что вещицу нельзя жечь, надо её отдать.
Книга терпеливо ждала, когда её соизволят прочесть.
'Оберег на защиту для отличается от всех прочих особым плетением, связанным с искажённым потоком, свойственным этим типам магических существ. Для чего мастеру необходимо лично знать оного неумершего или держать в руках вещь, с ним связанную, тогда подключается принцип предустановленной гармонии — когда бы ни понадобился тому оберег, он всегда будет готов вовремя'
Заумь какая-то. А кого из неумерших Хрийз хорошо знала или вещь, им принадлежавшую, в руках держала? Мальграш благополучно помер, а вещи, им оставленные, давно израсходованы на текущие нужды… Господи, да Ненаш же! Ненаш Нагурн.
Надо найти его и отдать ему эту штуку. Острой вспышкой пришла память: раслин у неумерших, что у Мальграша, что у Ненаша, по форме очень похож на такую же звезду. Не просто камень в оправе, как у самой Хрийз, а именно рубиновая звёздочка о пяти лучах.
Хрийз заторопилась. Откуда-то пришла и прочно укоренилась уверенность, что надо спешить, что можно опоздать и опоздать безвозвратно. Вязание она обвернула в ту же упаковку, стараясь не прикасаться лишний раз пальцами. Ну его, хоть и сама вязала. Спрятала в сумочку и сорвалась почти бегом к трамвайной остановке, благо именно белая линия и была нужна.
Пока ехала, прокляла всё. Вагон тащился медленно, так и хотелось выскочить и пихать его в корму, чтобы бежал быстрее. Страх опоздать выворачивал душу. Хотя, если вдуматься, что случиться-то могло? Но рационально объяснить свою панику Хриз не могла. У этого чувства была повелительная ясность предвидения. Опоздаешь — погубишь человека. Ладно, ладно, Ненаш не совсем человек по сути, но это в данном случае несущественные мелочи…
На конечной станции всё осталось таким же, каким запомнилось в ту, первую, ночь. Рельсы, рельсы, рельсы, на них вагоны, белые и зелёные пассажирские, полосатые служебные. Та особенная, ни с чем не сравнимая дрожь земли под ногами при проходе по близлежащим путям очередного трамвая. Короткие свистки служебников, переливчатые трели пассажирских. Запахи прогретого за день металла, смазки, смешанные с полынью вечернего суховея и солью близкого моря, тонкая озоновая нотка заключённой в накопителях машин стихии огня…
Встретила Милу, девушку-водителя; приятный сюрприз, разговорились. Проехал мимо грузовик, из окна высунулась знакомая оранжевая физиономия, но вместо придурковатого свиста прозвучало вполне приличное 'добрый вечер'.
— А что это он? — удивилась Хрийз. — Не узнаю!
— Влюбился, — злорадно сообщила Мила. — Решил остепениться.
— Замечательно, — искренне порадовалась девушка за Гральнча.
— Да? — последовал полный скепсиса ответ. — Бежняжка пока не в курсе, какое счастье ей привалило!