Дочь княжеская. Книга 1
Шрифт:
А спустя полгода начались скандалы и свары. На маленькой улочке — всё как на ладони. Семейная идиллия разбилась о ревность и быт. Муж, самый лучший на земле человек, пил, бил, снова пил. Жена, красавица и умница, тоже начала пить. Как-то в этом аду родился ребёнок, которого ни муж, ни его родня не признали. Хрийз хорошо запомнила, как Валерка с младенцем на руках убегала от пьяного супруга, махавшего топором и оравшего 'убью отродье'…
От кого там на самом деле родился несчастный малыш, Хрийз не знала, но говорили, будто Валерка правда не изменяла, а это просто у мужика снесло крышу, по какому поводу, бог весть. Окончилось всё судом, тюрьмой, рыданиями, сединой в чёрной Валеркиной косе, тщательно закрашиваемой, и приговором 'безотцовщина' её ребёнку. Потом Валерка и вовсе куда-то делась.
Сами не сохранили, не сберегли. Никто не думал разводить их. А даже если и думал, велик ли был труд не прислушиваться к шепотку завистников, отмахиваться от досужих сплетников как от навозных мух? Значит, любви, собственно, не было. Той любви, которая вопреки. Вопреки всему. Несмотря ни на что. Не было. Иначе верили бы один другой и одна другому, и ничто не помешало бы им, и жили бы вместе до сих пор…
Хрийз смотрела на Младу и думала тоскливо, что совсем беда, если и здесь то же самое. Любовь, а потом дерьмо. Ребёнка, правда, нет… вот и гадай, хорошо это или плохо.
Млада уронила голову на руки. Сейчас заснёт, поняла Хрийз. Она поспешила провести подругу на постель, та рухнула, как подрубленное дерево и тут же отрубилась. Дела…
Хрийз укрыла спящую пледом. Притушила свет. Сама вернулась за стол, взялась за вязание. Хорошо, что завтра выходной…
Млада очнулась далеко заполночь. За окном шептал осенний дождь, то и дело срываясь на мокрый снег. Снег льнул к стеклу, сползал прозрачным крошевом на подоконник…
Млада села, обхватив голову руками. Посидела так какое-то время. Потом отняла ладони от лица, встретилась взглядом с Хрийз.
— Привет, — сказала Хрийз серьёзно.
— Ты! — беспомощно ответила Млада.
— Что это было? — невозмутимо спросила Хрийз, отставляя вязание.
— Я… я… Всё, что я тебе наболтала тут… забудь. Выкинь из головы. Пожалуйста…
Хрийз ничего особенного не услышала от неё, но поняла, что Млада попросту не помнит, что именно болтала здесь только что. Эк её, однако, разобрало…
— Не делай так больше, — строго сказала Хрийз.
— Не буду, — с облегчением ответила Млада, и дёрнулась в сторону двери. — Благодарю… Знаешь, я… я наверное, пойду…
— Куда? Сиди… Там дождь. Сейчас счейг согрею. Будешь?
— Добрая ты, Хрийзтема, — грустно сказала Млада, называя девушку полным именем. — Слишком ты добрая. Пропадёшь…
— Надо было оставить тебя на улице? — спросила Хрийз. — Брось. Ты бы оставила?
Млада промолчала. Ей было стыдно, неловко, больно, жгла обида на мужа, злость всё ещё кипела, нехотя успокаиваясь, жутко болела с похмелья голова, всё это вместе и по отдельности. И ещё рождалась в сердце тёплая благодарность к этой девочке, наивной до изумления и вместе с тем сильной именно благодаря детской своей наивности, незамутнённой как слеза младенца. Действительно, иномирянка. Что с неё взять…
Мимо пьяных истеричек проходят, не обернувшись. Или вызывают патруль. Никто не станет возиться, кроме, разве что, матери. Но где она, мама? За Гранью, не дозовёшься. А тот, кто стал солнцем и светом всей жизни… Млада зло вморгнула непрошенные слёзы. И нашла в себе силы спокойно ответить на предложение идти за стол, пить горячий счейг с вафлями:
— Спасибо. Я сейчас…
В прошлые выходные Хрийз купила настольную лампу: литая ножка-подставка из стекла, стеклянный же гранёный шарик, внутри шара — магический синеватый огонёк, усиленный родственной стихией. Хозяин сказал, хватит надолго, и можно будет потом зарядить. Примерно лет через пять. Забавная вещица, из тех, что цепляют с первого взгляда. Хрийз связала оранжевый абажур, натянула его на проволочный каркас, накрыла им лампу и поставила на середину стола. Получилось очень уютно, по-домашнему.
Лампа стояла на столе и сейчас. Лицо Млады казалось в рассеянном оранжевом свете совсем тёмным, а синие волосы — чёрными.
— Хрийз, ты ведь Вязальщица, — сказала она. — Ведь так? Сама говорила.
— Похоже, да, — ответила Хрийз. — Ну, они так все говорят. Но я…
— А ты можешь… Можешь связать две судьбы? То есть, — Млада заторопилась, зачастила словами, — связать что-нибудь, какой-нибудь ремешок или плетёнку, и чтобы у нас с Таем всё снова стало как было. Ты же понимаешь, о чём я?
— Нет, — ответила Хрийз.
Она солгала. Поняла почти сразу. Поняла так же и то, что Вязальщики, кем бы они ни были, могут и не такое. Они вяжут судьбы, скрепляя нитью Грань между явью и навью. Фраза-мысль всплыла в памяти сама собой. В ней была повелительная ясность точного знания…
— Ну, это как бы… Как приворот, только сильнее.
Надо было слышать надежду, зазвучавшую в голосе Млады. Надежду, рождённую отчаянием. Готовую толкнуть на что угодно, лишь бы не потерять единственного человека во всём мире, которому отдалась когда-то всей душой и всем сердцем…
— Я не умею этого… — начала было Хрийз.
— У тебя книга есть! Сама рассказывала.
Книга. Книгу Хрийз держала под подушкой. Сама не знала почему, чувствовала, что так надо, и книга вроде бы не возражала. Смешно, у книги были свои предпочтения и пожелания. Сказал бы кто раньше, что такое бывает, не поверила бы ни за что.
— Ты не понимаешь просто, — Млада заломила руки, в пальцах у неё хрустнуло. — Не понимаешь. Тай, он… он для меня всё. Если я его потеряю…
Хрийз положила ладонь Младе на запястье. Молча слушала, что она говорила, ей надо было выговориться, это же очевидно. Типичная история из сериалов и книжек. Он — богатый наследник богатого семейства. Она — сирота, собиратель жемчуга, потом стажёр в егерской службе. Любовь-морковь, ссоры с родителем любимого, свадьба, все дела. На таких парней и на таких мужчин всегда вешаются, и будут вешаться девчонки. Богат, красив, интересен. Любил — разлюбил. Особенно если жена начинает беситься от ревности…
— И ты думаешь, приворот поможет? — спросила Хрийз.
В прочитанных книгах и просмотренных сериалах не помогал никогда. И уж последствия смаковались… А здесь, в мире с повышенным магическим фоном? Каковы могли быть последствия, страшно было даже себе вообразить.
— Да, — тихо ответила Млада. — Я просто не знаю, что ещё… Ты возьмёшься, ты сделаешь?
Снова — безумная надежда в лице, в глазах, в голосе. Млада даже подалась вперёд, словно хотела снять прямо с губ подруги вожделённое согласие.