Дочь княжеская. Книга 1
Шрифт:
Здебора Црнаёг родилась слепой.
Хрийз тащилась вперёд и вверх, вслед за остальными, проклиная всё на свете, себя саму — за то, что согласилась! — в особенности. 'Однодневный поход с ночёвкой',— сказал Снежан. К перевалу Семи Ветров, говорил. Это рядом совсем рядом, он сказал. Будет группа из десяти старшеклассников и от егерской службы сопровождающи, а именно: Млада. То есть, задание абсолютно детское.
Детское.
Абсолютно.
Экипировку выдали, подогнали по фигуре. Сам Снежан и подгонял. Хрийз знала его всего несколько дней, но сама не заметила, как у неё возникло стойкое впечатление, будто она знает Снежана Четвертакова всю свою сознательную жизнь. То ли улыбка его так действовала, то ли доброжелательное уважение к ней, безродной девчонке с жемчужных плантаций, то ли что-то ещё…
… Вверх, всё время вверх… Когда уже закончится этот чёртов подъём? Рюкзак, совсем не тяжёлый поначалу, оттягивал плечи. Хрийз смотрела вниз, на ботинки идущего впереди, весь мир съёжился для неё в кусочек тропинки перед самым носом. Шаг. Ещё шаг. Сейчас упаду и не встану. Ещё…
Перед собственно походом Снежан представил группе двоих со стороны. Млада Црнаёваш, наш егерь, так он её отрекомендовал. И Хрийзтема, новичок. Хрийз терпеливо выдержала дружное внимание десятка человек. Девчонки смотрели с оценивающей ревностью, мальчишки — ну, мальчишки и есть. Обалдуи. Знать бы ещё, с какой лёгкостью эти обалдуи попрут вперёд и вверх! Не позорилась бы, отказалась сразу…
Короткая команда 'привал' прошла мимо. Хрийз остановилась только потому, что остановился впереди идущий. Потом осознала, что пытка временно приостановлена, скинула рюкзак и рухнула на него, ссутилившись, спрятав ладони между коленей.
Скрипнула галька под сапогами. Хрийз подняла голову, увидела Снежана. Он присел рядом на корточки, протянул девушке закрытую походную кружку с горячим счейгом.
— Пей, — сказал сочувственно. — И ещё пряник сладкий съешь. Полегчает.
— Спасибо, — тихо сказала Хрийз, принимая кружку.
Очень хотелось спросить, далеко ли ещё идти. Не спросила. Голос бы непременно дрогнул, и вопрос прозвучал бы жалко.
Ребята между тем, освободившись от рюкзаков, разбежались по поляне. Смеялись, перешучивались, кто-то кинул в кого-то шапку, тот схватил и кинул в другого, пошла баталия. Хрийз узнала игру. Сифа. Неистребимое увлечение школьников всех возрастов. Может, здесь она называлась иначе, но, по сути, не отличалась ничем. Диво, у них ещё хватало сил бегать и орать!
— Обидно, правда? — понимающе выговорил Снежан.
Хрийз молча шмыгнула носом, отвернулась. Что скрывать, дествительно обидно. Что другие бегают, а она сидит, полумёртвая, и до сих пор сердце в груди прыгает. А ещё обиделась на Снежана. Он, оказывается, зазвал в поход именно ради пропаганды физкультуры среди одной ленивой девчонки. Пропаганда получилась нагляднее некуда. Обижайся, сколько влезет.
— Через несколько лет, уверен, вспомнишь сегодняшний день с улыбкой, — с добродушно усмешкой сказал Снежан.
— Если доживу, — буркнула Хрийз.
Хотелось упасть и околеть на месте. А ведь до собственно Перевала, места ночёвки, ещё не дошли. Ещё идти половину пройденного, не меньше. Вверх. Хрийз не знала, как она пройдёт оставшееся расстояние. То есть, знала: никак. Где-нибудь в сторонке от тропы похоронят. И камень памятный водрузят, с наставлением юным. Скорбная надпись сообщит, что солнце, воздух и вода помогают не всегда: если нытик ты и хлюпик — превратишься быстро в трупик. Господи. Стихи полезли. Мозги от усталости, помутились, не иначе.
— Жива? — спросила Млада, встав над душой.
— Угу, — буркнула Хрийз, обессилено закрывая глаза.
— Ничего. Тебе полезно.
Полезнее некуда. Ага. Вопли школяров пошли на убыль, неужто набегались, ухари… Похоже, что да.
Ветерок ласково трогал морозцем разгорячённые щёки. Солнце слабо грело затылок. Хорошая погода, как раз для пеших прогулок. Буран ожидали в начале восьмицы, а пока стояло затишье, и совершенно не верилось, что очень скоро на Жемчужное Взморье упадёт настоящая зима. Хрийз вспомнила, как все метались над плантациями словно укушенные: всё проверить, всё проверить ещё раз, убедиться, что всё, чему надлежало быть укрытым, — укрыто, и всё, что должно быть приведено в готовность, в эту самую готовность приведено. И проверить ещё раз. И убедиться…
Црнай-младши достал всех своей педантичной занудностью. И сам на месте не сидел, и другим не давал; но, справедливости ради, командовал он по праву. Потому что сам, своими руками, работал со всеми даже не наравне, а — больше. У него интерес, конечно, прямой, погибнет плантация — останется без дохода, а семья после головомойки от первых лиц княжества получила неслабый финансовый удар; надо вертеться. Но младший Црнай мог бы и в кабинете посидеть, раздавая ценные указания оттуда…
Хрийз осторожно поинтересовалась у коллег, всегда ли начальник у них такой или просто это сейчас у него грустный период в жизни. Оказалось, почти всегда. Личным примером, так сказать. Приятно знать, что, хоть и дерут с тебя три шкуры, с себя этих шкур снимают семь. Вызывает уважение.
— Подъём!
Что, уже? Опять? Да, опять. И снова. Хрийз встала, подняла рюкзак, продела руки в лямки. Вперёд и вверх. Одно совершенно точно надо сделать. Не ныть. Зубы стиснуть и не ныть, хотя хочется. Как там в той песенке из детства? Где друг оказался вдруг. Вверх таких не берут и тут про таких не поют. Да. Именно так…
Перевала достигли к вечеру. Хрийз вымоталась до одури так, что палатку за неё поставила Млада. И есть не хотела, тошнило, но поесть пришлось. От Млады просто так не отделаешься, проще исполнить. Ну, и Снежан смотрел. Как перед ним показать себя сопливой капризной размазнёй? Да ни за что.
Когда-то через Перевал Семи Ветров шла дорога, одна из крупнейших транспортных артерий княжества. От Дармицы к Ясному полю и дальше, к Зелёной Речке, Белой Поляне, Драгомысу. Война перепахала и перекроила берег: Зелёная Речка и Ясное поле покоились на дне, Драгомыс превратился в одинокую скалу далеко на западе, а на узкой полосе суши между морем и скалами выросло за двадцать послевоенных лет Жемчужное Взморье. Но старая дорога всё ещё сохранилась, хотя и потеряла прежние приоритет и статус; по ту сторону Чернозёрных гор ею пользовались жители местечковых небольших поселений и следили за нею они же.