Дочь княжеская. Книга 4
Шрифт:
Жива.
Я — жива.
Я буду жить!
— Вам не хватило сил проявить клинок полностью, госпожа, — объяснила Лилар. — Пока не хватило. Потом сможете.
Хрийз улыбнулась, страшно обрадовавшись обещанию «потом сможете». Я смогу! Смогу обязательно.
Лилар ухаживала за телом все эти долгих четыре года. Надежда гасла с каждым днём, но она верила, что юная княжна вернётся. Не зря же верный Яшка принял посвящение стихией Смерти и улетел на поиски ушедшей души. Не могли те поиски окончиться неудачей!
А верным знаком того, что старшая из проводников стихии Жизни возвращается стало то, что несколько женщин Сосновой Бухты сумели зачать детей. Ведь за четыре года с момента гибели страшной Алой Цитадели не родилось ни одного малыша, а все, кто носил детей на этот день, независимо от срока, детей своих потеряли… Выкидыши, мертворождённые, — вот это всё.
Ель Снахсимола в одиночку, без своей старшей и Желана, начала терять связь со стихией. Ещё немного, и стихийная магия совсем сгорела бы у неё, а то и вовсе обратилась бы против своей носительницы, обращая её в умертвие.
— Много умертвий, да? — спрашивала Хрийз, собирая на лбу острую складку.
— Много, — подтвердила Лилар невозмутимо. — Но сейчас, когда вы вернулись, госпожа, всё меняется, и скоро изменится совсем.
Подробностей Лилар, впрочем, не озвучивала. Но Хрийз догадывалась и так: княжеству от падения Алой Цитадели досталось изрядно. Все, заточённые в проклятой Опоре истощённые души — жертвы Рахсима, будь он неладен! — оказались неприкаянными на свободе. И, не в силах обрести новое рождение, начали искажаться, поднимаясь в мир чудовищной нежитью, смертельно опасной для всего живого. Много было жертвой сейчас их тоже много, и ещё будут.
Война окончилась, но разгребать последствия придётся не один год и даже не десяток.
— Мы пережили осаду, — сказала Лилар задумчиво. — Переживём и это. Главное, что не висит над головой угроза повторного вторжения Третерумка. Вот это — главное! А остальное… справимся. И вы вот на поправку пошли, ваша светлость. Всё будет хорошо.
От её голоса, от ласковых прикосновений маленьких сильных рук по телу разливалось приятное тепло. Хрийз снова начала дремать, но это был уже здоровый сон, без провалов в чёрные вечности беспамятства…
— Лилар, — заплетающимся языком выговорила Хрийз. — Спросить хочу… а ваш сын…
— Мой сын жив, — мягко ответила Лилар, бережно подтыкая под свою подопечную покрывало. — Спите спокойно, госпожа…
Мила пришла под утро, когда в высоких окнах уже начало синеть предрассветными сумерками. Пришла, забралась на постель, ткнулась лбом в плечо, как дворовой котёнок. Хрийз приподняла одеяло, мол, залезай, чего уж там. Хотя пахло от маленькой неумершей… Ну, как еще может пахнуть заскорузлая грязная тряпка, которую Мила носила вместо платья? Все четыре года тряпку ту не стирали, лишь добавляли новые пятна, новую грязь. При этом тельце мёртвой сумасшедшей сияло чистой мертвенной белизной: ни царапины, ни цыпок, ни, прости Вечнотворящий, лишаёв каких-нибудь. Но Хрийз знала, что умрёт прежде, чем побрезгует Милой хотя бы на самую малость.
Тем не менее, что-то делать с ней надо было. Запах и грязь…
— Спишь, светлость? — таинственным шёпотом спросила Мила, прижимаясь к боку Хрийз и обхватывая её поперёк рукой.
Когти из маленькой детской ладошки могли вылезти под стать зубам — в любой момент. Страшновато было допускать к себе так близко подобное создание. Но, собственно, даже если вдруг… что нового Хрийз увидит? На Грани — сколько уже раз бывала. И за Гранью — тоже. Призрачное существование в бывшем родном доме на Земле и было смертью, самой настоящей. Ещё уйти смогла, Яшка спас и Темнейший отпустил. А ведь и Яшка мог не долететь, и тёмный маг мог не отпустить. Да и сюда вернулась бы после костра погребального, что бы делала тогда. В умертвие переродилась бы, тела у живых отбирать начала бы? Вот тогда бы и упокоили по всем правилам. Может, сам сЧай и упокоил бы…
Повезло.
— Нет, — сказала Хрийз Миле, ждущей ответа. — Не сплю…
— Хорошо, — шепнула Мила, прижимаясь сильнее. — Ты об аль-нданне Весне вчера не спросила, княжна.
Хрийз пропустила несколько ударов сердца прежде, чем осторожно поинтересоваться:
— Я могу спросить сейчас?
— Можешь, — серьёзно ответила Мила. — Но потом мы поиграем?
— Поиграем, конечно же, — пообещала Хрийз. — Расскажи про аль-нданну Весну.
— Она в заключении, — с готовностью ответила маленькая неумершая. — Её казнят сегодня на рассвете.
— Как казнят?! — закричала Хрийз, вскидываясь на постели.
Резкое движение на мгновение выбило из неё дух, в ушах зашумело, перед глазами замельтешили тёмные звёздочки, по телу прокатилась волна привычной уже боли. Проморгавшись от слёз, Хрийз спросила, уже тише:
— За что?!
Ведь ничего же не предвещало! Ведь была же здесь, совсем недавно… недавно? Сколько же времени прошло.
— Говорят, — тихо, и очень серьёзно, отвечала Мила. — Говорят, она смерти тебе желала, и после того, как побывала у тебя, тебе хуже стало, что ты едва не умерла снова. Вот за то и казнят.
— Враньё! — отрезала Хрийз гневно. — Не было мне хуже, наоборот!
Вот почему аль-нданну Весну больше не видела, кроме того, единственного, раза!
— Кто это говорит, Мила? Кто?
— Все, — девочка приподнялась на локте, заглянула Хрийз в глаза. — Все говорят, твоя светлость. Отец мой не верит, но он один, а их двое.
— Но это же враньё! И кто двое?
— Те, что от имени твоего закон в княжестве держат. Сихар Црнаяш и Лаенч лТопи.
— Да они же счёты с ней сводят! — возмутилась Хрийз. — Они же её ненавидят!
— Горцев Небесного Края у нас не любят многие, — Мила села, поджав под себя голые ножки, обхватила ладошками плечи. — Что горцы все злодеи поголовно долго объяснять не надо.
— И ты…
— И я не люблю горцев, — сказала девочка-неумершая. — Аль-нданне Бело дара из круга Верховных я бы сама горло вырвала. Но в честном поединке, а не так вот, прикрываясь именем княжьим.