Дочь княжеская. Книга 4

Чернышева Наталья Сергеевна

— Лучше, конечно, сначала получить обратно свой раслин, — сказала аль-нданна Весна. — Но если не получится, то пытаться всё равно стоит. Времени мало. Вы — совсем одна, бедная моя девочка. Вы должны суметь постоять за себя, даже если рядом нет никого доброго. Вам нужно оружие!

Хрийз закрыла глаза, переживая очередной приступ дурноты. Боль выпустила цепкие когти, пытаясь отобрать сознание. Но не сейчас, когда звучит такой разговор! Ещё немного, и аль-нданна Весна скажет что-то очень важное! Ещё немного. Совсем чуть-чуть…

Но

этого времени у Хрийз и не оказалось. Шаги она услышала, когда гости еще только поднимались по лестнице к двери комнаты. Тяжёлые мужские шаги, и более лёгкие, женские. Была в них угроза, но не явная, а словно бы прикрытая тяжелой дорогой тканью, чтобы не светиться перед каждым, кто имеет глаза и уши. Так ещё изъяны в стенах скрывают — пышными коврами, мозаикой, зеркальными вставками, картинами и гобеленами. Дыру, через которую так легко просунуть дыхательную трубку и плюнуть в жертву смертельным ядом.

Яшка злобно зашипел и со зловещим шелестом распахнул свои громадные крылья, — от него тут же пришла волна сухой, тускло отсвечивающей в магическом фоне мертвечины. Пройдя через инициацию, бешеный птиц тише не стал, но бросался теперь с умом. Изощрённее. Его куда сложнее стало держать теперь в узде и порядке.

— Вот, посмотрите, — раздался в комнате сердитый голос Сихар, узнала наконец-то, это — Сихар… — Вы только на это безобразие посмотрите! Во-первых, она, — запредельная ненависть в адрес невозмутимой аль-нданны. — Во-вторых, полностью септическая птица, да еще и мёртвая! Она же жрёт одни бесы знают, что именно!

Яшка гневно заорал: сейчас я покажу тебе кто тут септический и кто мёртвый! Хрийз двинула руку и накрыла фамильяра ладонью: «Сидеть!»

Мысленный окрик едва не вынес сознание на обочину, отдыхать. Неимоверным усилием воли девушка удержалась в реальности.

Сихар не хочет зла, хотя видеть её неприятно. Это именно она оправдывалась за погребальный костёр, теперь Хрийз помнила отчётливо. Её голос. И уверенность в своей правоте.

— Я… не… умертвие, — выдохнула Хрийз, отчего-то важным показалось сообщить именно это. — Яша… мёртвый. Я — нет.

сЧай присел рядом на краешек кровати, взял за руку. Долго держал, согревая ледяные пальцы своим теплом.

— Я знаю, ша доми, — тихо сказал он. — Я знаю. Но тебе нужно лечение. Сихар здесь именно за этим. Поэтому прости, твоя птица немного поспит.

— Нет… Не надо!

Но с губ сорвался лишь комариный писк, на большее была сейчас уже не способна. По комнате прошла волна магии, ударила в Яшку, и тот обмяк под рукой, посунувшись головой в одеяло.

— Нет!

Боль взорвала голову и унесла в очередную вечность.

Очнулась с трудом, как после долгого, тяжелого нездорового сна. Привычная боль тупо грызла тело. И слабость буквально вдавливала в постель. А ведь вроде уже могла шевелить руками хотя бы! Сгибать ноги в коленях. Слабое утешение, но оно было, а теперь ушло.

Неужели это навсегда?! Лежать такой вот колодой… сколько? Год, два, всю жизнь?! Ужас опалил своей безысходностью. Но все попытки двинуть хотя бы одним окаменевшим пальцем закончились новым беспамятством.

Приходила Сихар. Расчесывала гребнем длинные волосы — как они отрасти-то так успели за четыре беспамятных года, уговаривала терпеть и бороться. Терпеть получалось, а вот бороться… Силы таяли, как снег по весне.

Хрийз начала бояться спать. Вот так уснешь и больше никогда не проснешься. Даже на грани. Да, душа бессмертна, она родится снова где-то еще. Но то будет уже не Хрийз, и, к слову говоря, не факт, что вообще девочка. О случаях, когда приходила память прошлых рождений, разбуженная особым ритуалом, девушка читала когда-то в одной из библиотечных книг. Бывало, к мужчине приходила женская память, бывало, наоборот. Души, не сошедшие в мир, не имеют пола… Почему — Хрийз так и не поняла.

Но весь мистический опыт обоих миров — Третьего и Земли — свидетельствовал об этом недвусмысленно и четко. Если вспомнить религии Земли, там тоже встречались прямые указания на подобное свойство бестелесного существования.

Ум за разум заходил, когда дело касалось таких высоких материй. Хрийз решила пока не задумываться, хотя вопрос громоздился на вопрос. Не у Сихар же спрашивать! Она вряд ли знает.

? если знает, не скажет.

От Сихар словно веяло неким холодом, не позволяющим разговаривать с нею так, как можно было говорить с аль-нданной Весной, например. Может быть, требование усыпить Яшку так подействовало, Хрийз не знала и не собиралась знать. А еще ей стало казаться, будто Сихар нарочно подгадывает так, чтобы все, приходящие к больной княжне, заставали ее спящей.

На любой вопрос о Лилар, Ненаше, Ели следовал один и тот же невозмутимый ответ:

— Они были здесь, когда вы спали, ваша светлость.

— Разбудите, когда кто-то придет, — рассердившись, потребовала Хрийз, напрягая все силы для разговора.

Говорить с каждым разом становилось все труднее. Как будто разговор был тяжелым камнем, который надо было катить в гору — все выше и выше. И пока катишь, на том камне нарастают новые килограммы, и вот уже тяжесть становится совсем неподъемной, и срывается, увлекая за собой в тьму забвения.

Сихар обещала, но не разбудила.

— Не смогла. Вам необходим целебный сон, ваша светлость. Иначе вы никогда не встанете с этого ложа…

Хрийз боялась, что не встанет никогда и так.

Однажды она почувствовала рядом тепло, не такое, как у Сихар, и заставила себя всплыть из черной реки беспамятства.

— сЧай…

Не открывая век, что бы проклятая слабость не доконала снова. Чтобы хоть немного побыть в сознании, рядом с…