Дочь княжеская. Книга 4
Шрифт:
— Ведь, собственно, нет в правилах никаких запретов, — заговорила Хрийз. — Никаких, абсолютно. Мы можем… можем скрепить брак тайно, в храме Триединого, перед всеми стихиями и силами мира… Пышную свадьбу можно будет отпраздновать потом, а сейчас… сейчас…
Он молчал, и Хрийз вдруг испугалась, что он передумал, и теперь жениться больше не хочет. Может, и раньше не особенно хотел. Он же любил когда-то Хрийзтему-старшую, а теперь перед ним лишь её тело. Душа другая. Хрийзтема — другая. Кого он видит сейчас? Сгинувшую во тьме времён или живущую сейчас?
— Ты права, — сказал он наконец. — Права, ша доми…
— Тогда пойдём, — Хрийз поднялась, потянула любимого за руку. — Пойдём прямо сейчас. Пока у нас есть ещё время!
— Может быть, лучше сначала низвергнуть чудовище? — предложил сЧай серьёзно. — И бросить его уродливую башку к ногам прекраснейшей из дам.
Это он вспоминал какую-то героическую балладу, которую Хрийз не узнавала, и не могла узнать, потому что выросла в другом мире.
— Четыре дня, — сказала Хрийз. — Красть их у самих себя — глупо, любимый. А даже если… если вдруг… если… — даже подумать о страшном исходе поединка было жутко, не то, что вслух произнести, — я хочу сохранить в этом мире хотя бы твоего ребёнка.
— Сумасшедшая, — сказал сЧай. — Тебе пока еще нельзя рожать…
— А ты не безумен? — с обидой спросила она. — Тебя девушка зовёт в храм для совершения брака, а ты упираешься. Не хочешь? Не так любишь, как пытаешься показать? А зачем же ты тогда собрался за эту дурочку драться?
сЧай положил ладони ей на плечи. Хрийз старалась держаться прямо и не показывать охватившую тело нервную дрожь. Потому что это раньше свадьба была — где-то там, через дни и месяцы, после возвращения отца. А теперь свадьба внезапно оказалась рядом, перепрыгнув из будущего в настоящее одним безумным прыжком. Обряд, и… и всё, что с ним было связано. И это скручивало душу в узел из привычной боли, безумной надежды и непривычного, но такого сладкого, чувства, жидким огнём поджигавшего тело изнутри от макушки до пяток.
Потом был поцелуй, вырвавший обоих в лишённое ума безвременье. Никакой разум, никакой здравый смысл, ничего не могло больше помешать им.
— Пойдём, — сказал сЧай решительно. — Я знаю место. Но надо позвать свидетелей.
— Лилар и Мила, — тут же сказала Хрийз.
— Боевой маг и неумершая? Хорошая компания.
— Лучше всех, — твёрдо заверила Хрийз.
— Ичкрам Црнай, наш врач. И Дахар.
— И Ель Каменева. Я позову, она придёт.
— Твоя младшая. Да.
— А больше мы никому ничего не скажем.
— Ничего и никому…
В траве тянули долгую длинную ноту летние сверчки, всегда вступавшие в концерт в середине долгой ночи: «Спа-а-ать пора, спа-а-ать пора, спа-а-ать пора…»
Но Хрийз знала, что вот уж в эту ночь она не заснёт. И не она одна.
Они целовались, отчаянно и яростно, так, словно у них оставалась только одна эта ночь, а потом Хрийз сказала, чуть отстранившись:
— И звать, наверное, никого не надо…
Смело. И страшно, и тем не менее. Изнутри поднималась лава, грозящая погрести под собой всё. Стоило только подумать о том, что через четыре дня, возможно, сЧая не станет… Поединок — это не только воинские и магические умения, это еще и превратности. Случай. Подвернётся под ногу ненужный камешек. Метнётся и обманет случайная тень… Если бы еще сама не видела, как младший Рахсим тренировался. Его аура в такие моменты дышала грозной мощью прирождённого убийцы. И, хотя сЧай сказал спокойно, что бил этих Рахсимов раньше — доводилось, в том числе и один на один, душа по-прежнему оставалась не на своём месте.
Как бояться за собственную жизнь, Хрийз в своё время поняла хорошо. Как держать в руке судьбы тех, за кого в ответе по своему статусу, магическому и социальному, тоже довелось узнать. Но как бояться, смертельно, до остановки пульса, за дорогого сердцу, ставшего бесконечно близким человека, узнавала только сейчас.
Из совсем уже далёкого детства поднялись строчки полузабытой детской сказки. Кто-то с кем-то спорили вроде бы чисто по-детски, как ещё могут ссориться сказочные персонажи в историях для самых маленьких. Но слова их врезались в память, потом — на долгие годы забылись, чтобы проявиться только сейчас: кто-то
«— Нет. Меня ни капельки нет. Понимаешь?
— Нет, — сказал Ёжик. — Меня ни капельки нет. Понимаешь?
— Что ты ко мне пристал? — рассердился Медвежонок. — Если тебя нет, то и меня нет. Понял?
Что ты ко мне пристал? Если тебя нет, то и меня нет…»
Если тебя нет, то и меня нет. Кажется, Хрийз произнесла это вслух.
— Ты — маг Жизни, — сказал ей сЧай, бережно отстраняя от себя. — Не должно тебе забывать о своём предназначении.
— Я о нём всё время помню, — сказала Хрийз. — Но я не смогу — без тебя…
— Сможешь… Конечно же, сможешь, — мягко сказал он, и был прав, как всегда.
Окаменев сердцем, упаковав душу в ледяной гроб, — да, так действительно можно жить дальше. Растить в мире стихию Жизни. Служить тому миру. Может быть, даже выйти замуж за кого-нибудь из Рахсимов…
Но лучше всё же верить в победу любимого. И сделать всё для того, чтобы победа из возможной перетекла в неотвратимую!