Дочь колдуна
Шрифт:
— Уже скоро. Потом я отведу вас обратно. Старик Тотенгребер держит уговор, хоть и не любит Ганзу.
Так они спустились глубоко под землю и остановились в просторной пещере. Ее дальняя стена была из странного черного пористого камня. Изабелле мерещились в ней чьи-то дикие лица, кривые руки с длинными когтями.
«Просто игра теней такая», — подумала девушка.
— Вот это надо анимировать, — Тотенгребер указал на черную стену.
— Что это? — спросила Изабелла.
— Просто шлак, — отвечал карлик. — Мне нужно его сдвинуть, чтобы открыть старинную штольню с сокровищами.
Коротышка пошарил рукой во тьме, извлек нечто, завернутое в кожу, и показал девушке:
— Вот то, что тебе нужно.
Изабелла высвободила руку, поставила керосинку на пол и обратилась к черной стене.
— Шлак… — проговорила девушка. И камень задрожал, отзываясь на имя.
— Пусть живет! — подсказал Тотенгребер.
И сеньорита Вальдес приказала:
— Шлак, живи! — Стена задвигалась, заходила ходуном, начала распадаться на куски.
Тотенгребер схватил девушку за руку и потянул прочь:
— Идем скорее! Здесь нельзя оставаться!
Нехорошее предчувствие завладело Изабеллой. Но отступать было поздно, и девушка побежала вслед за карликом. Сзади грохотал и фыркал Шлак, но потом эти звуки затихли.
Когда Изабелла и Тотенгребер выбрались на поверхность, небо уже посерело в предчувствии рассвета. Карлик развернул кожаный сверток и подал девушке причудливый каменный кинжал с богато украшенной рукоятью.
— Вот твоя награда! — сказал Тотенгребер, ужасно довольный собой.
— И что мне с этим делать? — воскликнула Изабелла.
— Чтобы получить очищенную жизненную силу, тебе нужно вонзить этот нож в сердце человека. Точнее женщины. Ты ведь женщина, правильно? Человек должен быть молодым. Чем моложе, тем лучше… — пояснил карлик.
Изабелла взяла у коротышки кинжал. И только потом до нее дошел смысл слов Тотенгребера.
— Ах ты, гад! Отвратительный обманщик! — закричала девушка.
— Почему обманщик? Кинжал работает! Я сам его сделал! — обиженно проговорил карлик и отступил на шаг.
— Так ты еще и сам эту гадость делаешь! — Изабелла потянулась за револьвером.
А Тотенгребер с неожиданной стремительностью скрылся на складе и скатился по ступенькам вниз. Девушка побежала следом, но в подвале не нашла ни карлика, ни подземного хода. Целый час она прощупывала стены в поисках потайного рычага. Тщетно! Потом Изабелла покинула проклятый склад. Над городом поднималось солнце, она чувствовала себя невероятно усталой и постаревшей. Изабелла взглянула на каменный кинжал. Выбрасывать такой артефакт все равно было не положено.
19. На дереве
Неизвестно, сколько просидели ребята в Хрустальных Садах. Видимо, недостаточно. По крайней мере, у Оливии не появилось новых сережек и колечка. А потом пришел широкоплечий цверг в стальном шлеме. Агри поспешил к нему навстречу:
— Что случилось, Швертмейстер?
Цверг прокашлялся, поправил поясные ножны и пробасил:
— Шлак пробудился. Будет сражение.
— Шлак? — воскликнул Агри. Его волосы встали дыбом и ярко зажглись. — Но ведь не было землетрясений, да и вулканы все спят.
Швертмейстер пожал плечами:
— Может, разбудил кто. Я гадать не приучен.
— И как обстановка в городе?
— Пока держим Первый Гранитный и Второй Малахитовый мосты, — отозвался цверг.
— Сейчас иду, — решительно заявил Агри. — Только о клиентах позабочусь.
Кобольд коротко кивнул Швертмейстеру и вернулся к ребятам.
— Что еще за шлак? — спросила Оливия. — У вас канализацию прорвало?
Девочка все еще сидела на хрустальной скамье, прижав коленки к груди. Агри не оценил шутки и отвечал со всей серьезностью:
— Иногда среди камнерожденных попадаются совсем никчемные, из пустой, ни на что не годной породы. Единственное, что они могут, — это отбирать жизненную силу у других, ведь внутри их пустота. Сами они не остановятся, пока не сожрут все живое. Их называют «черные альвы», или просто «шлак»!
Ник и Оливия ничего не отвечали.
— Я должен оставить вас и повести горожан в бой! — сказал Агри.
— Но ты ведь еще мальчик! — воскликнула дочка колдуна. — Почему сражением не командует Старейшина? Или этот вон Швертмейстер?!
— Тоже мне, мальчик! Да мне девяносто три года! — воскликнул кобольд.
Ник только головой покачал. Все мальчишки точно таким же тоном говорят, какие они матерые и взрослые. Но Агри продолжал объяснять:
— Я единственный в городе камнерожденный, чей внутренний огонь горит. Швертмейстер гораздо лучше разбирается в тактике и управляет войсками. Но без своего огня он не чувствует цену жизни. Он не сможет пойти в отчаянную атаку или ценой одного отряда спасти весь город. Поэтому армию веду я. Такова наша традиция.
— Ясно, — ответил Ник, хотя на самом деле понял только то, что Агри не переубедить.
Кобольд развернулся и решительно направился к выходу из садов. Ребята еще посидели на скамейке, но созерцать красоту стало слишком скучно. К тому же сверху на мостах и галереях кипела жизнь. Туда-сюда пробегали черные тени. Слышался грохот и скрежет.
— Может, присоединимся к сражению? — предложила Оливия. — Мы же колдуны! — Ну, почти колдуны… — добавила девочка после паузы.
Нику и самому приходила подобная мысль. Подобраться поближе, чтобы следить за битвой, а в случае чего применить какое-нибудь подходящее заклинание. Будь он один, без Оливии, так бы и поступил.