Дочь лесника
Шрифт:
Ну и наговорились, понятно, тоже. Точнее - не наговорились. Разве что мы с Лориком успели рассказать о наших военных впечатлениях и приключениях (естественно, не обо всех), да и то, когда Тирюшку отвели спать, а хозяевам и гостям тоже впору было спички в глаза вставлять, все еще оставалась куча незаданных вопросов и неполученных ответов, которые с общего согласия так и перенесли на утро.
Завтрак опять-таки прошел в разговорах, не прекратились они и после него, но компания сама собой разделилась по половому признаку - Лорка, Таня, Каська, Алинка и примкнувшая к ним Тирюшка переместились куда-то поболтать о своем, о женском,
– Корнат, - с чего начать, я себе толком и не представлял, но ладно, авось само пойдет.
– Я тебе всего рассказать не могу... В общем, Сергея с Алиной я могу домой отправить и собираюсь именно это и сделать на днях.
– А зачем? Они вроде хорошо устроились? Я так понял, живут богаче, чем там у себя жили?
– Это так. Только вот если тебя, скажем, далеко-далеко от дома забросить, неужели скучать не будешь?
Корнат почесал затылок.
– Да буду, ясное дело... Если на новом месте жить будет лучше, может, и скучать придется меньше, только все равно же буду.
– Вот и у них так, - рассказывать тестю, что именно у Сереги вроде бы и не совсем так, я уж точно не собирался.
– Тогда да, - согласился Корнат.
– А от меня тебе что нужно?
– Да, в общем, ничего. Ты ничего не видел, не слышал и не знал. Сиарк и Линни уехали раньше, чем мы с Лоари и Никлаа. Когда мы попали сюда, то пропали в нашем мире. Теперь Сиарк с Линни пропадут в этом.
– Вот как?
– Корнат призадумался.
– Это тебе с Лаамом надо говорить, - выдал он после недолгой паузы.
Вот же черт, как я сам-то об этом не подумал! Да уж, без лесного старосты тут не обойтись. И ладно, его навестить я все равно собирался, даже подарок для него припас - хорошую, дорогую и красивую трубку. Любил почтенный староста подымить...
Одолжив у Корната лошадь, я не стал откладывать дело в долгий ящик и уже вскоре снова оказался на историческом месте, где мы с Лориком не так уж и давно сочетались законным браком. Лаам мне обрадовался, подарку обрадовался тоже, да и разговор, начатый мною совсем с другой темы, ему тоже вести было явно приятно.
– Прав ты был, господин инспектор! Прошлым месяцем приезжал советник из лесного департамента, велел составить списки желающих в новые лесничества перебраться!
– Феотр, просто Феотр. Я уже не инспектор - в отставку вышел.
Выпили по чуть-чуть винца ради такого случая, Лаам раскурил новую трубку.
– Хорошо, Феотр. Давай, говори. Я ж вижу, что не просто так ты приехал.
Излагая суть вопроса Лааму, я взял за основу то, что уже говорил Корнату с той лишь разницей, что присвоил лавры Николая, сказав, что Демидовы попали сюда из-за меня - все-таки с Корнатом мы давние друзья, а Лаама я видел второй раз в жизни, и потому мне казалось, что с такой мотивировкой мое желание отправить Сергея с Алиной домой староста поймет лучше. И еще я чуть более подробно объяснил, что именно мне нужно. А нужно мне было совсем немного - если Лааму какой-нибудь особо бдительный лесничий доложит, что видел или слышал нечто необычное, не дать таковому докладу ходу дальше себя.
– А меня потом в это мордой не ткнут?
– озадаченно поинтересовался Груитт.
– Лаам, скажи честно: если бы без этой моей просьбы к тебе кто из твоих пришел и рассказал такое, ты бы поверил?
–
– Ну вот, - я пожал плечами, - если тебя попытаются, как ты говоришь, мордой в это ткнуть, ты так и скажешь: мол, получил неправдоподобный доклад, проверил, оказалась полная ерунда. Не знаю уж, то ли вино было некачественным, то ли вино было хорошим, но человек его слишком уж много выпил, но морок получился знатный.
Лесной староста призадумался снова, и на этот раз думал намного дольше.
– Ну что... Друзьям помочь - дело правильное. А сам-то не хочешь вернуться?
– Не хочу, - я даже головой мотнул в подтверждение своих слов.
– Мой дом здесь теперь. Жена у меня здесь, дети мои здесь жить будут...
– Ты бы мог жену взять с собой, - не унимался Лаам. Въедливый товарищ...
– Понимаешь, Лаам, мне здесь прижиться проще, чем ей было бы там. Я уже прижился. А Лоари... Я даже не знаю, прижилась бы она там вообще.
– Хорошо, Феотр. Будь по-твоему, - Лаам Груитт встал и протянул мне руку.
...На обратном пути я пустил коня шагом, чтобы было время привести мысли в порядок. Ну да, Лорка в том мире, откуда я сюда попал, не прижилась бы, это точно. Да и я бы теперь уже не прижился. Здесь, как ни крути, мне лучше, и не в одних деньгах дело, хотя уровень доходов у меня тут повыше. Так что ж, получается, рыба ищет где глубже, а Феотр Миллер - где лучше? Так 'лучше' - оно, знаете ли, разное бывает. Просто мне повезло и в новом мире у меня лучше стало все. Вот правда все! Здоровье - крепче. Денег - больше. У меня самая замечательная любимая и любящая жена. А главное - я и сам здесь лучше. Ну кем я был там, в мире, который уже не называю своим? Рекламщиком? Нет, кое-какие представления о том, что такое хорошо и что такое плохо, у меня были всегда - продвигать всякую заведомо вредную или ненужную хрень я никогда не брался независимо от предлагаемой оплаты. Но даже так я все равно работал на долбанное общество потребления, на либерастию, если уж совсем честно. А здесь, глядишь, и получится этого дерьма не допустить. По крайней мере, что от меня зависит, я для этого сделаю. Ну или хотя бы постараюсь сделать.
Почему-то вспомнилось, как радовался Петров моим рассказам о Крыме и Русской весне. А я, получается, от этого убегаю. Ну не знаю... Там я, наверное, не смог бы помочь. Здесь - могу. Здесь я могу вложить все свои силы в то, чтобы 'имперская весна' никогда не понадобилась, потому что всегда будет вечное имперское лето. Я вспомнил всех своих здешних знакомых - в лесу, в Вельгундене, всех, с кем был в степи. Хороших, простых и правильных людей. Они и их потомки имеют право на нормальную человеческую жизнь. А я, раз уж знаю, какой бывает жизнь ненормальная, должен хоть в лепешку разбиться, но не дать никому это право у них отнять.
Все это самокопание не отпускало меня долго. Мы проводили Демидовых домой, вернулись с Лоркой и Николаем в Вельгунден, а я все искал и искал оправдания выбору Эрасса как своего мира. И да, все время находил, но облегчения это не приносило. До того самого дня, когда жена, встретив меня дома, вдруг приложила пальчик к губам и поманила за собой. Стараясь ступать неслышно, я, ничего не понимая, прокрался за ней в нашу спальню, и тут она обняла меня и понявшись на цыпочки, добралась губами до моего уха и тихо-тихо произнесла: