Дочь лесника
Шрифт:
– Да, - на этот раз Шель ответил сразу. Так, значит, я угадал. Только вот станет ли мне легче от этого?
– А оптимизация состояния организма в таком случае возможна?
– задал я вопрос, который волновал меня по-настоящему.
– Оптимизация возможна почти всегда, - Шель вернулся к привычному назидательному тону, - за исключением одномоментного и полного разрушения организма. В вашем случае такового разрушения не имеется.
Так, и чем же теперь Шель захочет получить оплату за медуслуги? Черт, а мне-то ему предложить практически
– Видите ли, Миллер...
– хм, а раньше 'господином Миллером' именовал, - есть некоторые затруднения...
Задавать наводящие вопросы уже и не хотелось. Черт с ним, с Шелем, сам продолжит. Лишь бы только вытащил!
– Нынешнее состояние вашего организма крайне неудовлетворительное. Чтобы его оптимизировать, мне придется пойти на такой же расход энергетического ресурса, как и при оптимизации состояния ротмистра Киннеса, - черт, если Шель начал ссылаться на расход энергоресурса, значит, ждет меня какая-то подлянка...
– Проблема в том, - ага, вот и слово 'проблема' произнесено - значит, точно ничего хорошего, - что я не смогу одновременно оптимизировать состояние обоих ваших организмов.
– А поочередно?
– утопающий хватается за соломинку, и я не собирался становиться исключением из этого правила. А вдруг?..
– Тоже невозможно. Я смогу вернуть к нормальной жизнедеятельности только одного из вас.
Черт! Вот это засада! Умирать-то не хочется...
– Есть еще две проблемы, - проникновенно начал Шель. Блин, можно подумать, мне имеющихся не хватает!
– Одному из вас придется умереть, а другому - принять мое сознание на половину оставшегося ему срока жизни, по двенадцать часов ежесуточно, как я раньше уже говорил. Я бы хотел, чтобы это были вы, но вмешиваться не буду согласно принятым в вашей культуре этическим нормам. Решите это между собой. Либо вы уговорите Киннеса отказаться от дальнейшей жизни, либо он уговорит вас.
– С чего бы так жестко? Мы же договаривались только о том, что я ищу реципиента для вашего сознания?
– Когда мы об этом договаривались, вы были живы, а я не расходовал энергетический ресурс на поддержание и частичную оптимизацию жизнедеятельности Киннеса, - вот гад, умеет переговоры вести! Ладно, попробую с другого бока зайти...
– Вы говорили о двух проблемах, - пусть Шель выложит все карты на стол.
– Да. Дело в том, что с Киннесом я уже общался и предложение о переносе ему своего сознания озвучил. Вам могу предложить те же условия.
– Мне они не подходят. Я могу дать вам не более трети своего времени.
– И вы упрекаете меня в жесткости?
– Шелю почти удалось изобразить искреннее удивление.
– Да ладно! Вы же сами высказали мне предпочтение, - я старался, чтобы мой голос звучал максимально безразлично.
– А раз предпочитаете, то и платить
– Если вы сумеете убедить Киннеса, я приму ваше условие.
Примет он, мать его... Примет, конечно, никуда не денется. А самую грязную работу делать буду я.
Это ж надо было додуматься - поставить нас с Киннесом напротив друг друга и смотреть, как один уговорит другого умереть! Сука, ненавижу!
– Поймите, Миллер, - тихо сказал Шель.
– Я чувствую и понимаю ваше негодование, но в имеющихся условиях вынужден поступить именно так. Максимальная этичность, которую в данном случае я могу проявить - не сказать Киннесу, что предпочитаю вас, и не наблюдать за ходом ваших переговоров.
Ну да, в имеющихся условиях такое поведение можно и этичным назвать. Но только что назвать, да и то с большой такой натяжкой... Хотя в определенной честности Шелю не откажешь - хотя бы объяснил, в чем дело и почему. Единственная проблема в том, что проверить его объяснения никакой возможности у меня нет. Ну не имею я достаточной и достоверной информации о его энергоресурсе! Впрочем, ни хрена эта проблема не единственная, есть и еще одна. Точнее, не столько проблема, сколько некоторое непонимание мной одного момента... Когда Шель говорил об этом первый раз, я не удосужился уточнить, и, пожалуй, пришло время это исправить.
– Скажите, Шель, - я старался говорить таким тоном, будто кстати вспомнил не самый существенный вопрос.
– А почему вы не стремитесь полностью заменить чье-либо сознание на ваше? У Киннеса вы просили половину его жизни, со мной договорились не более чем на треть... Не проще ли было бы подобрать для вас, скажем, приговоренного к смерти преступника, чтобы вы заменили его сознание целиком?
– Не проще. Подсознание в таком случае осталось бы чужим, причем недружественным. Вы же лучше меня должны понимать, к чему это могло бы привести.
Да понимал уж, чего тут не понять... Шизофрения у искусственного интеллекта - это было бы слишком. Ну ее на хрен!
Поймал себя на мысли, что на самом деле пытаюсь оттянуть встречу с Киннесом. Хм, встречу... Хорошо, что видеть друг друга не будем - было бы не очень приятно вести беседу на такую тему, глядя Киннесу в глаза. Ладно, хватит тянуть.
– Да, Шель, я понимаю. Когда и как мы встретимся с ротмистром Киннесом?
– Вы готовы?
– Готов.
– Хорошо. Вы почувствуете присутствие ротмистра. Когда закончите, просто позовите меня.
...Как ко мне пришло ощущение того, что я тут не один? Не знаю, просто пришло - и все. Да, ничего и никого я по-прежнему не видел, но присутствие ротмистра ощутил. Именно ротмистра Киннеса, а не просто другого человека.
– Приветствую вас, ротмистр, - на мой взгляд, пожелание здравствовать смотрелось бы в этой ситуации неуместно.
– Здравствуйте, господин инспектор, - ротмистр такими языковыми нюансами голову себе не забивал.
– Уже не инспектор. Вышел в отставку, - уведомил я Киннеса.