Дочь мэра
Шрифт:
— Пап, Яна…ну что вы тут устроили проводы какие-то печальные. Никто ж не умер, да? И да, желаю вам, Яна, с Богданом деток как на небе звёздочек! — брат смеется, усаживаясь в кресло напротив отца. — Бать, ну что ты в самом деле? Хороший мужик, доверить Яну можно.
— Пожелай мне сразу инсульт, блять.
— Папа! — произносим мы одновременно с Мишей.
У меня улыбка вымученная и с намеком на слезы. У Миши прямо истерика от смеха. В итоге смеемся втроем, потому что все понимаем— юмор у семьи Беловых своеобразный.
Эпилог
Боже-боже. Успокойся, Яна. Да, Богдан не выходит на связь уже почти неделю, да никто ничего не знает, но надо ведь себя в руках держать. Надо собраться. Надо успокоиться. Я в очередной раз откладываю телефон и смотрю через панорамное окно нашей новой квартиры на сгущающиеся сумерки.
Букля прижимается к моим ногам и скулит. Да, малыш, скучаешь тоже? Бодя мне подарил щенка со словами…что я не должна скучать без него. Теперь мы с Буклей скулим вместе. Не скучаем, нет. Шучу…
— Не грусти, малыш, скоро папа придет. Обязательно, — прижимаю к себе щенка и прикрываю глаза. Мягко вожу ладонью по шерстке. Это самый обычный щенок, которого Бодя нашел на улице и решил, что теперь он живет с нами.
Толстый, мягкий и совершенно без породы. Лучший выбор.
Я так люблю собак, что даже не подвергла такое решение сомнениям. Малыш и правда замечательный. А Букля он потому, что мы с Богданом пересмотрели потеррианы.
Поцеловав мохнатое чудо, отпускаю скулящий комочек на пол. И Букля снова не то гавкает, не то хрюкает и бежит к своему лежаку.
Так. Выдыхаем.
Твой муж спецназовец, Яна. Уже капитан, впереди маячит еще одно повышение за выдающиеся достижения. За проявленную смелость. Ты жена Богдана Исаева, и его имя гремит почти так же, как и имя Архангельского, его босса.
Значит что? Значит он справится и это не обсуждается.
Эмоционально меня штормит, и страх так плотно обхватывает шею, что дышать получается через раз. Никак не могу привыкнуть к подобному…все время мысли, а что, если он сейчас где-то там раненый, а я тут живу как раньше.
Умом я понимаю, что это гормоны, и мне надо просто успокоиться и собрать себя до кучи. Спокойно. Выпить водички, например. А на деле! На деле все не так радужно.
И вот я пью обычную воду и чувствую приступ тошноты. Пальцем прокручиваю обручальное кольцо и улыбаюсь тому, что делаю это всегда в минуты волнений.
Такой жест действует успокаивающе. Так. Все. Надо думать о хорошем. Ведь уже и дома была, с родными повидаться, и со Светой встречалась, с Агеевыми тоже, в общем. Я по кругу хожу по гостям, лишь бы самой не оставаться наедине с мыслями.
Букля хоть и отвлекает, но заговорить меня у нее не выйдет.
Даже с матерью Боди вижусь, хотя после некоторых событий, связанных с непримиримостью ко мне и проблемами с бывшей девушкой, мы долго не общались. Но то дело прошлое, и оказалось, что Жанна сама поучаствовала в том, чтобы «поднасрать», а мать моего мужа поверить не могла, что я хорошая.
Для нее все богатые и успешные обязательно ублюдки и подонки. Сейчас все изменилось. И мы пусть не лучшие подруги, но общаемся.
Родители, конечно, заметили мое настроение и настоятельно рекомендовали остаться у них, мол, чего я буду одна дома? Но я дома, потому что жду.
Потому что пообещала ждать всегда и верить всегда, вот и исполняю. Обещала не надумывать лишнего, но с этим как-то не задалось.
Выдыхаю и иду в уборную, где открываю шкафчик, а там лежит перевязанный красным бантом тест на беременность. Что ж, мы почти сдержали слово перед отцом. Мед еще не закончила, но на финишной прямой, а беременность вот она. Имеется.
Дыхание снова перехватывает.
Спокойно. Спокойно. Спокойно.
Белова-Исаева, ты успокоишься сегодня? Тебе нервничать нельзя. Помнишь, да? Улыбку на лицо натянула! Руки укладываются на живот, и я совершаю ту самую дыхательную практику, которой меня однажды обучал наглый спецназовец.
Обучил мастерски!
Улыбаюсь и рассматриваю свое бледное отражение в зеркале, когда внезапно слышу, как открывается входная дверь. Следом слышатся тяжелые шаги, самые родные шаги, которые я узнаю из тысячи.
Бам-бам-бам. Сердцебиение обрывается, а затем стучит сильнее и чаще, я быстрым шагом направляюсь в коридор. Букля очень старается бежать следом, но маленькие ножки не способствуют быстрому бегу.
Когда вижу мужа, уже не могу сдержать слез и падаю к нему в объятия.
Боже, я так скучала, так скучала. Ладони примагничиваются к его массивному телу, исследуют каждый сантиметр. Я слышу сдавленный стон и понимаю, что там точно синяк и явно не один. Но хорошо, что только синяки…
О плохом не думаю. Все. Никаких отрицательных мыслей. Спокойствие охватывает целиком. Он дома. Он живой, а все остальное неважно.
— Облачко, ты в порядке? — прижимается ко мне близко-близко, в объятиях сжимает крепких. А я утыкаюсь носом в грязную форму, пропитанную потом и пылью, и впитываю в себя аромат своего мужчины.
— Да. Волновалась сильно, — отрываюсь на миг и руками обхватываю заросшее лицо. Он с годами становится только мужественнее. Так долго залипаю на нем, а он на мне, что кажется, вечность проходит.
— Яна, я так тебя хочу, но я такой грязный, так что ну не надо меня испытывать, малыш. Давай в душ…Букля! Пупсик растет не по дням.
Мы идем в душ вдвоем, я сейчас не готова отпустить его. Разговоров не ведем, вернее я молчу. Только рассматриваю то, как он осторожно раздевается. Спасибо, что не пытается скрыть реальное положение вещей.
— Я же просил тебя не волноваться…
Покрытый синяками и ссадинами, мой муж заходит в душевую. Я скидываю с себя домашний халат и шагаю к нему следом. Напор воды обволакивает и помогает расслабиться. Намыливаем друг друга. Сейчас не про пошлость, а про заботу. Так нежно-нежно, словно боимся боль причинить.