Дочь мэра
Шрифт:
— То есть он на месте, да?
Мне по факту только это надо и больше ничего.
— К нему нельзя, — она медленно встает из-за стола, а я, не потратив ни секунды на размышления, рывком устремляюсь в сторону закрытой двери. Вернее, я практически вваливаюсь в кабинет к мэру, сталкиваясь с удивленными выражениями лица двоих. Один из них точно Белов-мэра, а второй, бородач, мне кого-то смутно напоминает, но я пока понять не могу, кого…
Давление лупит по ушам, я вываливаю на двоих все и сразу, пока слышатся недовольные крики за спиной.
— Я люблю вашу дочь. И прошу у вас ее руки, — всматриваюсь в лицо Александра Павловича, и мой голос преображается в командирский. Нет. Он генеральский.
Ну все. Теперь назад дороги нет. Руку обжигает коробка из ювелирки. Ни в чем я еще не был так уверен, как в том, что сейчас сказал.
— Ты смертник? — юморит бородач, снисходительно осматривая меня с ног до головы.
— Нет. Я Богдан Исаев, группа «А», — произношу с непоколебимой уверенностью в голосе.
Улыбка с лица бородача спадает. Он неоднозначно хмыкает, пока я настолько напряжен, будто бы в бой собрался. За руку меня пытается оттащить та самая дамочка из приемной, причитая при этом:
— Александр Павлович, я говорила, что к вам нельзя, я не пускала.
Белов кивает ей, сдвинув брови в одну линию.
— Спокойно, Надежда. Идите в приемную, все хорошо, — гремит голос мэра. — Сын, позже поговорим. Подожди меня в приемной.
Ах вот оно что. Значит, у мэра еще один сын, и он…очень похож на Яну. Вернее, Облачко на него. Сначала не признал, а теперь четко провожу параллели. Хм. Офигеть киношка у меня намечается. Дышу как-то рывками, о спокойствии можно только мечтать.
Нет, я не ссусь по углам из-за авторитета мэра. Я просто пошел в обход Яны, но иначе уже нельзя. В любом случае, за Облачко я собираюсь воевать.
— Бать, я на это посмотреть еще хочу и послушать. Так что я останусь.
— Рус, — слишком спокойно произносит в ответ Белов, и «Рус» закатывает глаза, снова хмыкнув.
Идет в мою сторону поигрывая кулаками. Намек принят и понят, но, увы, я сейчас настроен лишь на беседу, а не на мордобой. Дверь захлопывается, и теперь мы остаемся один на один. Не могу сказать, что мэр сейчас абсолютно счастлив. Эмоции ярко отображаются на лице.
Напряжен. Обозлен. Хотя нет…взбешен?
Он расстегивает верхние пуговицы рубашки и снимает пиджак, небрежно бросая его на спинку офисного кресла. Тяжелый вздох слышится на весь кабинет.
— Что ж, Богдан Исаев. За смелость подобного «выкрутаса» хочу похвалить, но за слова свои придется отвечать. Я жду пояснений, но прежде, чем ты поведаешь мне эту головокружительную историю, мне вот интересно, имеешь ли ты отношение к Исаеву Семену Николаевичу из управления по борьбе с наркотиками? — он обходит стол, складывает руки замком на груди и упирается бедром в гладкую поверхность явно дорого атрибута мебели.
— Я его племянник, но по факту считаю своим отцом.
В момент на лице мэра образовывается нечитаемая эмоция, желваки поигрывают, а огонь в глазах то тухнет, то возгорается вновь. Сжав челюсть, он кивает, упираясь руками в стол. Костяшки пальцев бледнеют от напора, с каким он это делает.
Возможно, мой ответ ему не понравился. Вероятно, с моим батей у мэра было что-то негативное, но что? А может все дело в том, что он к нему и так хорошо относился, а тут я.
Хотя чего гадать? Спрошу в лоб!
— А что это проблема? Я горжусь своим батей, и даже если у вас терки, не думаю, что это завязано на отсутствии у него профессионализма или мужества. Он мужик, мне не стыдно говорить, чей я сын. И я мужик, так что бате краснеть за меня не придется.
Белов переводит на меня серьезный взгляд и изгибает бровь в немом вопросе.
— Я не сказал, что это проблема. Как ты выразился «терок» у меня с ним нет, мы знакомы и периодически общаемся по разного рода вопросам.
Повисает молчание. Напряжение чувствуется физически.
— Александр Павлович, я давно хотел с вами познакомиться, но так уж вышло, что делаю это сейчас. По независящим от себя причинам. Яна меня спасла, выхаживала в госпитале, я влюбился. Говорю, как есть. Мы недолго встречаемся, но намерения у меня серьезные. Сегодня я хочу сделать ей предложения, но сначала зашел к вам. Даже если вы будете против, спешу сообщить, что для меня это не станет преградой, потому что я все равно сделаю ей предложение. Непорядочно делать это в обход родителей, вот и все. А в остальном просто имейте в виду, что я ваш зять. Разумеется, вы вряд ли счастливы, но и я не могу больше вот так. Ее неровен час из-под носа угонят, и нет времени на хождения за ручку. Тем более с моей работой. Тут на задание уехал, и то херня приключилась, — откашливаюсь, наверное, без мата было бы лучше, но как иначе назвать эту поебень, что приключилась. — В общем. С работой это…неважно. Важно, чтобы вы понимали, я трудолюбивый, по зарплате не генерал, но каждый генерал когда-то был старлеем. Вы тоже мэром не всегда были, так что какие мои годы?
Мэр молча отталкивается от стола и идет к буфету, стоящему рядом со мной. Достает оттуда бутылку с янтарной жидкостью и два стакана.
— У меня сейчас два желания. Первое: пожать тебе руку, а второе: вмазать по роже, хотя объективно для этого причин нет, но что поделать, если свою дочь я адски ревную, — произносит он, не глядя на меня.
— Я вас понимаю, но ваш боец мне уже вмазал. Так что можно считать, что от вашей семьи ответка пришла.
— Таааак, — мэр делает глубокий вдох и переводит на меня удивленный взгляд. — Миша еще в курсе?
— Да, мы с ним в госпитале познакомились.
Мэр хмурится, а затем задает тот вопрос, от которого у меня по спине холодок проходится.
— Ты говоришь «госпиталь», «Яна спасла, выхаживала». А что она там вообще делала? Я не пойму…
Вот же ж…твою мать! Она ж ничего не сказала родным!
Пиздец подкрался незаметно.
Что ж ты, фраер, сдал назад? Глядя своему тестю в лицо, пиздеть как-то не получится, потому что…что? Потому что правда все равно вскроется, но как же херово, что вскроется она от меня. Облачко меня убьет и правильно сделает.