Дочь волхва
Шрифт:
Старцы замолчали и многозначительно посмотрели на Велебора.
– Подрастает дочка. – Длиннобородый покачал головой. – Её будущее в твоих руках, Велебор.
– Рано или поздно, а придётся спустить её с рук, – добавил второй.
Велебор посмотрел на Мару, потом на старцев и, вздохнув, сказал дочери:
– Иди, скажи Любаве, пусть соберёт в дорогу. Еду завтра…
– Я с тобой! – обрадовалась Мара.
– Нет! – отрезал отец. – Ты дома с Любавой и Василом останешься.
Мара побледнела, отступила на шаг и вдруг темнота накрыла её. Горница уплыла. Вместо
– Мара, Мара! – Любава окатила девочку заговорённой водой и тут же стала шлёпать по щекам.
Мара застонала и, увидев отца, расплакалась.
– Папенька, не ездий туда, я видела… Там в пещере злые люди, они засыпят тебя камнями…
Велебор словно запнулся, но тут же решительно сказал Любаве:
– Иди, готовь… Поспеши! Завтра поутру выезжаем.
Любава с неохотой оставила Мару и пошла собирать торбу.
Мара отвернулась и замолчала, взгляд её стал отстранённый и застывший на одной точке, где висела птица счастья, что вырезала ей её маменька.
Глава 2
Вечером Велебор стоял у окна. Он вспоминал о том, как эти же старцы, с которыми он говорил сегодня, дали имя его дочери, как предрекли ей большое будущее и тьму, которая будет преследовать Мару.
Он всё сделал, чтобы защитить дочь. Бросил село, жителей, которые ему верили. Увёз семью далеко, поставил магическую защиту на долину… Однако ж зло проникло и сюда, лишив жизни любимую Птаху. Велебор понимал, что целью ариманов была Мара, но дочка тогда чудом не пострадала – её не было дома, играла в своём шалаше. Теперь опять Маре угрожает опасность. И чтобы защитить её в этот раз, придётся её оставить. Тем более, что в видении Мары ариманы проникли в пещеру. Кристал нужно перепрятать. В священной пещере он уязвим. Но как оставить дочку?..
Когда старцы предрекали будущее Мары, они предрекли и этот день, сказали, что Велебору, для того чтобы защитить дочь, нужно будет покинуть её. Собственно, поэтому он и согласился ехать.
На плечо Велебора легла рука. Он обернулся и увидел обоих старцев. Как они вошли в комнату, он не слышал.
– Надо бы завтра с утра обряд лелейника над Марой совершить, – негромко сказал длиннобородый. – Ей уже тринадцать годков, думаю, можно…
Второй поддержал:
– Назовём Мару взрослой, и ариманы потеряют её на время. Ненадолго. Но нам хватит…
Велебор согласно кивнул.
Вошла Любава и, стесняясь старцев, негромко спросила:
– Велебор, Васил говорит, банька для гостей готова, да и ужин поспел…
–Да-да, конечно! – Велебор засуетился: – Как вы? В баньку сначала или сразу за стол?
– Разве можно твою баньку пропустить? – улыбнулся длиннобородый.
– Добрая у тебя банька! – подхватил второй.
– Всё готово, веники запарены, квасок настоялся, милости просим, – улыбнулась Любава.
Старцы не заставили себя упрашивать.
– С лёгким паром, старче! – пожелал Васил разомлевшим от пара гостям.
– Благодарствуем! – в один голос ответили те. – Банька удалась на славу! Хороша! Как с гуся вода, так и с нас вся усталость сползла.
– Пожалуйте к столу, – пригласила Любава.
Она знала вкусы гостей и понимала, чем лучше их потчевать, чтобы голод прогнать и живот не перегрузить – время-то уже было позднее.
Мару, потому как она ещё не прошла лилейного обряда и считалась ребёнком, отправили спать. А взрослые собрались за столом.
Хлебнув кваска и огладив бороду, первый старец протянул:
– Эх, как в старые времена!.. С ладком, да с мирком… Будто и нет ариманов энтих, не к ночи будь помянуты…
Васил, словно его за больное зацепили, подхватил:
– Не пойму я как энтим иноземцам горе-магам удалось так одурманить народ наш. Слышал в станице: одного мага ихнего начали в баньке веничками парить, так он давай, что свинья, визжать, как будто его режут! Увернулся да выскочил, как ошпаренный! И всё потом сокрушался, зачем мы себя так истязаем? Да ещё водою студёною обливаемся! Невдомёк ему, что силы и здравия от баньки прибавляется. И всё же, как, не зная таких простых истин, смогли иноземцы энти оболванить наш народ? Как, а, старче? – Васил вопросительно посмотрел на длиннобородого.
Тот задумался, а потом тихо ответил:
– Так энти твари очень тонкие и подлые приемы применяют. Они хитрым умыслом в каждого отдельного человека вину вводят. А виноватый человек, он спину прямо держать не может, взгляд опускает. Правда кривдою перед ним встаёт. Таким человеком управлять легко. Совесть моралью заменяют, для того чтобы облегчить себе управление людьми. А ежели всему народу вину навязать, то что будет? Сгинет народ! Делается всё это ради того, чтобы унизить дух человека, поработить, да изничтожить.
Второй старец подхватил:
– Отдалился народ-то от нас, совсем отдалился! Бояться стали. Недавно случай был. Один из наших открыто призывал людей вспомнить заветы своих предков, вернуться к исконной вере. Вроде бы проникся народ. Князя своего кликнули, послушай, мол, мудреца! Князь вышел к нашему, будто разговор вести, а сам за спиной топор прячет. Дождался подходящего момента, да и рубанул. Сразу насмерть! И люди промолчали. Люди будто мертвы душой стали. Что это, как не потеря рассудка людского? Или морок, на них наведённый.
Старцы говорили. Любава ужасалась, Васил кивал, а Велебор молчал.
– Худые времена настают! Ох, худые! – сетовали старцы. – Станицы наши совсем без магической защиты стоят, как голые. Без веры народа одни мы не справляемся. А народ всё глубже и глубже в невежество погружается. Иноземцы, как саранча прут! Людей наших одурманивают. Князья будто с ума посходили, единовластвовать хотят, вече не признают. Более слушают ариманов, чем нас. Если ранее обращались к нам за советом да за помощью, то теперь чураются. Верят ариманам энтим, будто мы зло и вред всей Сваргии несём. А как без веры предков жить? Кто мы, без нашей веры?