Дочь волхва
Шрифт:
– Защитный круг хорош! И сила, и мощь в нём имеются… Защищать и оберегать тебя славно будет! – заметил длиннобородый старец.
Растроганный, Велебор неловко приобнял дочь.
Любава, что стояла в сторонке и держала отрез шёлка, подарок для Мары от отца, уткнулась в него и расплакалась…
Велебор осторожно забрал у Любавы отрез, и передал его Маре.
– На, вот, от меня подарок – шёлк на платье для невесты…
Получая от отца отрез шёлковой ткани, Мара подумала:
«Я рушник-то с трудом вышила. Кабы не нянька, до сих пор бы лежал. А тут шёлк… По нему ведь вышивать очень
Длиннобородый старец, словно услышал мысли Мары, повернулся к ней и ласково произнёс:
– Ты, детонька, вон какая умница! О батюшке позаботилась! Но не уподобляйся человеку, кой живет лишь своими желаниями и всякими деяниями порочными, а то сгубишь чистую душу свою и не исполнишь долга перед Родом.
Маре стало стыдно. Она подумала: «Чего это я разбухтелась тут?»
Спас её отец. Он подошёл, обнял и сказал:
– Как птицы покидают гнездо, когда вырастают у них крылья, так и ты детонька покинешь отчий дом, как время придёт, но к тому подготовиться надобно. И сегодня начало положено, главное дело сделано! – И обращаясь к старцам, добавил: – Милости просим к столу, угощайтесь гости дорогие.
Глава 3
Стол был сделан из добротного дуба. Он был довольно большой и крепкий. Его покрывала искусно вышитая Птахой скатерть. Угощение на столе стояло богатое, разнообразное и обильное.
Обычно усаживались за стол в определённом порядке соблюдая традиции. Вначале занимал своё место хозяин дома – глава семейства, после Васил и Любава и последней за стол садилась Мара. Горячее угощение всегда подавала Любава.
Сегодня всё было иначе. Горячее предстояло подавать Маре. Да и сели не как всегда.
На папенькином месте теперь восседал длиннобородый старец. По правую руку от него – Велебор и второй старец, потом Васил. На приставной скамье по левую руку от длиннобородого присела Любава. Рядом с ней осталось место для Мары. Ей ещё предстояло подать специальное угощение для гостей – для «разделения трапезы». Хлебать угощение должно было всем из одной миски, оказывая почесть и уважение друг другу.
Каравай, который Мара вручила старцам, стоял в центре стола. Рядом с ним источали аромат запечённые рябчики, блестели боками мочёные яблоки, дымились в горшках натомлённые каши – ячменная, пшеничная и гречневая с грибами и ягодами. Манили отведать румяные пироги. В кружки был налит кисель.
Рядом с караваем пустовало место для специального угощения. Любава приготовила шти – похлебку. Она сегодня была мясной. И вместо рубленой квашеной капусты заправлена щавелем.
Гости отломили по кусочку от каравая и, обмакнув его в соль, съели. Похвалили Мару, мол, какой вкусный каравай она испекла.
Мара густо покраснела – она к нему рук не приложила.
После старцев от каравая отломили все.
Любава подала знак Маре, что пора нести шти. Мара сильно разволновалась, но собралась с духом, взяла большую миску с похлёбкой и, аккуратно поставив её на свободное место, села за стол.
Мара впервые сидела за столом, как взрослая. Ей было непривычно и странно. И в то же время очень приятно.
Отобедав, Старцы поднялись, поклонились.
– Хорошо у вас погостили, пора в путь дорогу собираться. Ты как Велебор, готов?
– Готов старче. Только с дочкой проститься хочу.
Велебор с Марой вышли на улицу.
– Папенька ты ведь ненадолго, да?
– Да, кровиночка моя, я постараюсь скоренько вернуться.
Велебор обнял дочь и, прижав к себе покрепче, прошептал:
–Я тебя люблю моя девочка! Где бы я ни был, сердцем я всегда рядом с тобой.
– Да папенька.
– Вот и славно! – Велебор помолчал. Потом дабавил: – Лихо надвигается. Не время мне сейчас отсиживаться дома.
Мара, сдерживая слёзы, кивнула.
Велебор нехотя выпустил дочь из объятий. Отошёл в сторону и, низко поклонившись солнцу, сказал:
– Прости меня, вольный свет-батюшка! – Немного постояв, на солнце глядючи, развернулся к полю и с почтением, произнёс: – Мать сыра земля, и ты прости меня! – После чего обратился к Маре, Любаве и Василу, которые уже стояли рядом, прижавшись друг к другу. В поклоне и с трепетом произнёс: – Простите и вы, родимые мои! Не кручиньтесь обо мне, заботьтесь друг о друге. А ты, Марушка, слушайся Любаву с Василом.
Мара хотела было кинуться отцу на шею, но остановилась. И, смахнув слезу, поклонилась вслед за родичами.
Велебор посмотрел на Васила, говорящим взглядом: присматривай, мол, за ней.
Васил, без слов понял, о чём просит его Велебор и совсем тихо сказал:
– Не волнуйся, брат. Будь спокоен и за Мару, и за дом. Ступай с миром, делай что должен. Все мы радеем за доброе дело, и у каждого оно своё.
А Любава добавила:
– Всё будет хорошо. Много сейчас испытаний для каждого. И тебе тяжкая доля выпала. Помни, что ты не один. Вот тебе от нас с Марой оберег. Он убережёт тебя от злых чар.
Любава протянула Велебору маленький мешочек, расшитый магическими знаками и набитый заговорной травой. Мешочек был туго затянут лентой из Мариных кос.
Велебор с поклоном принял подарок, повесил его на шею и спрятал под рубаху.
– Пора, – окликнули старцы, подводя коней.
Велебор решительно вскочил в седло. Старцы не заставили себя ждать.
Мара слышала, как длиннобородый, направив коня к воротам, сказал Велебору:
– Невозможно утерять то, что едино с душой и сердцем.
А другой добавил, кивнув Маре:
– Иногда теряя, мы обретаем.
Мара долго смотрела вслед уходящим из долины грёз и махала платком.
Наконец, Любава обняла её за плечи.
– Пойдём в дом, детка. Скрылись ведь уже давно, кому-машешь-то? Пойдём, дорогая.
Мара вывернулась из объятий Любавы и пустилась в лес в своё укрытие.
Утром проснулась Мара с мыслью о том, где же сейчас её папенька? Что с ним? Добрался ли до пещеры?
Погружаясь всё глубже в мрачные мысли, Мара бесцельно блуждала по комнате и даже не заметила, как вошла Любава.