Дочь якудзы. Шокирующая исповедь дочери гангстера
Шрифт:
— Папа, иди ложись. Я мигом.
Он сообщил о том, что его ждет смерть, с таким спокойствием и достоинством, словно речь шла о другом человеке.
Я повесила трубку, выбежала из квартиры и поймала такси. Всю дорогу думала о прошлом. В детстве у меня была мягкая игрушка — оранжевая собачка, которую я повсюду таскала с собой, и даже спала с ей вместе. Еще у меня были карманные часы на серебряной цепочке, доставшиеся от деда, и декора-1вный деревянный гребень, который мне отдала 1ама в память о бабушке. А также розовая музыкальная шкатулка, которую мама купила мне в магазине игрушек. Если поднять крышку,
Я приехала к Маки и снимала туфли у двери, когда из комнаты показался папа.
— Спасибо, что приехала, — сказал он с широкой улыбкой.
— Папа, это точно рак?
— В последнее время у меня часто болит живот. Я уже давно животом слаб, но что-то в последнее время он меня сильно мучить стал. Я решил провериться, и вот… За тебя-то я не беспокоюсь, а вот за Маки… — он помолчал. — Она по уши в долгах, на ней ребенок. А ее муж… Не знаю, что она будет делать.
Папа выглядел совершенно обычно. Я заставила его в точности повторить слова врача. «Вы, как обычно, не обращали внимания на здоровье, и вот, пожалуйста, совсем себя запустили», — ворчал доктор, начиная осмотр. Он и раньше ругал папу за небрежное отношение к здоровью, особенно потому, что как-то обнаружил у папы легкую форму диабета. По словам папы, доктор все еще негодующе бормотал, пока вводил в желудок гастроскоп, но, увидев опухоль, вдруг резко замолчал. Однако оказалось, от моего папы не так-то просто отделаться. Он заставил врача признать, что у него рак. Судя по внешнему виду, опухоль была явно злокачественной, и доктор подсчитал, что отцу осталось максимум шесть месяцев. После чего папа объявил, что пойдет домой. Как доктор ни пытался уговорить его остаться — ничего не помогло. По словам отца, у них состоялся приблизительно следующий диалог:
— Ладно, пойду-ка я лучше. У меня много дел.
— Тендо-сан, что же вы такое говорите? Вы что, не хотите лечь в больницу?
— Это бесполезно.
— А как же лекарства?
— Не нужны они мне, спасибо.
— Боль будет невыносимой. Прошу вас, позвольте нам госпитализировать вас.
— Нет.
Я с легкостью представила, как он повернулся и с гордым видом вышел из кабинета.
— Папа, умоляю тебя, ляг в больницу, — стала упрашивать я его, как только он закончил рассказывать.
— Нет. Я хочу как можно дольше побыть с Маки. Сёко, ты ведь позаботишься о ней ради меня?
— Папа… — Я не могла поверить в это: он, осознавая, что может не проснуться на следующий день, все равно беспокоился о Маки.
Вот так, ни разу не приняв ни одного лекарства, папа начал бороться с раком. Я была не в состоянии избавиться от мыслей, что какая-нибудь операция хоть немного могла продлить ему жизнь, но держала их при себе. И ушла с головой в работу, смирившись с тем, что папа умирает. В клубе мне удалось выйти на второе место по объему доходов, но девушка, оказавшаяся на третьем месте, отставала от меня совсем ненамного.
— Вы не могли бы одолжить нам денег?
Папа лежал на футоне, превозмогая боль, а родители Итяна стояли перед ним на коленях, касаясь головами пола. Каким-то образом им удалось узнать, что, перед тем как заболеть, отец получил за выполненную работу восемьсот тысяч иен. Стараниями Итяна, их испорченного единственного сыночка, семья потеряла дом и землю, на которой он стоял. И теперь, оставшись ни с чем, его родители снимали квартиру неподалеку.
— Не знаю, сколько вам понадобится, так что берите сколько хотите, — ответил папа, передавая им свою банковскую книжку и личную печать.
Родители Итяна отправились в банк и сняли все восемьсот тысяч.
Я обо всем этом узнала, когда в выходной приехала проведать папу. Когда с беспечным видом вошел Итян, только что снова проигравшийся в покер, я схватила его за воротник и притянула к своему лицу:
— Что же ты за мразь такая! Как ты можешь посылать собственных родителей выпрашивать деньги у умирающего человека? Да я тебя, блядь, убью, подонок! — взорвалась я, с грохотом вышвыривая его за дверь и опрокинув при этом стул.
— Эй, подруга, успокойся! У тебя что, проблемы?
— Сёко! Не надо. Не шуми. Папа услышит. Ну же, успокойся, — засуетилась Маки, прибежавшая на шум посмотреть, что происходит.
— Да неужели тебе не хочется, чтобы он услышал? — с сарказмом спросила я.
— Это я виновата, я случайно проговорилась свекрови, что папе заплатили. Итян ничего об этом не знал.
— Чего? Мои предки выдавили из твоего папы бабосов?
— Именно! — Мой голос дрожал от гнева.
Маки попыталась вмешаться. Она втащила Итяна к ним в комнату.
— Я еще не закончила! — Я вошла вслед за ними, ногой захлопнув за собой дверь.
— Сёко, я в шоке, у меня нет слов по поводу того, что сделали мои родители.
— Итян, ты знаешь, я никогда не просила тебя вернуть то, что ты брал у меня в долг. Впрочем, ты и сам ни разу не предпринял ни малейшей попытки вернуть одолженное. Ты постоянно пользуешься людской добротой, а потом вытираешь о человека ноги. Так вот! На этот раз тебе это не пройдет. Ты отдашь до последнего гроша все, что взял у отца.
— Конечно, отдам. Обещаю. Извини…
— Сёко, это все моя вина. Прости меня за Итяна, — Маки выглядела пристыженной. — Мне правда очень жаль.
— Я побуду с папой, а потом ухожу. Не хочу видеть вас обоих! — Я вошла в отцовскую комнату и замерла на мгновение, чтобы успокоиться. Потом встала на колени перед его футоном:
— Папа, ты точно решил отказаться от операции?
— В ней нет никакого смысла. Она меня не спасет. А вот если ты перестанешь орать и попытаешься не спорить с сестрой, это как раз поможет.