Дочки-матери
Шрифт:
Евгений Петрович вышел из затененного угла и как-то виновато развел руками. — С Новым годом.
Наташа сидела как приклеенная. Она не двинулась с места, не пошевелилась и никак не ответила на его приветствие. Ей вообще казалось, что она должна сейчас исчезнуть, растаять как снег, принесенный с улицы. Но — не растаяла, не испарилась. Продолжала сидеть и смотреть.
Бородин, вошедший с мороза, Казался ей особенно красивым — его седина шапкой обрамляла лоб. Глаза блестели, а вся его фигура источала такой волнующий запах дорогой мужской парфюмерии. Он всегда пользовался хорошим
— Андрей очень просился. Я не смог его отпустить одного. Пока он без костылей одолевает лишь несколько шагов. Но это прогресс для него.
— Да. И кажется, он влюблен.
— Да.
Евгений Петрович сидел за столом рядом с Наташей. Прямо перед ними посапывал Рожнов. Евгений Петрович выглядел напряженным. Было понятно, что он не сможет расслабиться, снять свою маску и стать сегодня таким, как бывал по праздникам — компанейским и благодушным.
— Я хочу поднять этот бокал за прекрасного человека, — подал голос Андрей, и все, в том числе и Бородин с Наташей, обернулись. — За великолепного врача Евгения Петровича Бородина!
Евгений Петрович машинально отпрянул от стола, словно пытаясь спрятаться.
— Ура! — сказала Лерка, и Наташа не смогла не обратить внимание на ту нарочитую браваду в словах и движениях, что сквозили в поведении дочери. В честь чего это у нее?
Но тут же Наташа переключилась на речь Андрея. Ей было небезразлично слушать, какой, оказывается, Бородин внимательный и настойчивый врач, какой он дотошный администратор и как он сердечно отнесся к Андрею. Тот теперь считает его своим крестным отцом. Бородин был вынужден встать и подойти к Андрею, чтобы как-то прервать этот хвалебный поток. Они обнялись, и Наташа уловила, как что-то мучительное застыло в лице Бородина. Словно речь шла вовсе не о нем, а он присвоил себе чужое имя и чужие заслуги.
— Как же твои домашние… без тебя в Новый год? — спросила Наташа, едва он вернулся на место.
— У нас гости, — тихо отозвался он, видимо, опасаясь разбудить Рожнова. — Я пошел проверить, как дела в санатории, а тут Андрей. Но жена в курсе, — добавил он. — Она принимает живое участие в реабилитации Андрея. Ему столько же, сколько нашему старшему, Максу.
Наташа кивнула.
Вот как… Забота о раненом их объединила… Не успела она додумать о Жениной жене, как зашевелился Рожнов, поднял голову, обвел всех присутствующих мутным взором и спросил:
— Эт зачем эта? Где эта?
— Это Новый год, пап, — объявила Лерка. — И ты в гостях, в Вишневом. Ау, папочка! С Новым годом!
Бородин и Наташа сидели рядом в одинаковом напряжении и молчали. Рожнов сел, потряс головой и вновь обвел всех глазами. Взгляд его уперся в Бородина.
— А ты кто? — задал он законный вопрос.
— Это гости, пап. — Лерка вскочила и встала перед отцом, уперев руки в бока. — Теть Юлины гости. Еще вопросы есть?
— Да ну вас!
Рожнов поднялся, взмахивая руками,
“В сенях что-нибудь уронит”, — подумала Наташа и секунду спустя услышала подтверждение своих мыслей — загремело опрокинутое Рожновым ведро, потом упало что-то еще.
Лерка вздохнула, выразительно взглянула на мать и отправилась вслед за отцом.
— Андрей, нам пора, — сказал Бородин. Наташа заметила, как изменился взгляд Андрея — стал почти умоляющим — и тут же с Бородина переместился на Юлю. Юля раскраснелась то ли от вина, то ли от откровенных взглядов Андрея. Когда до нее дошло, что сейчас все кончится, Андрей и Бородин должны отправиться обратно, лицо ее отразило все чувства, что родились в душе.
— Юля, к сожалению, нам необходимо ехать, — оправдывался Бородин. — Мы приехали только поздравить вас…
Андрей обнял Юлю, уже никого не стесняясь. Санька давно спал на своем топчане, Оленьку сморило в кресле.
Рожнов вошел с улицы, сел за стол, налил себе водки.
Наташа поймала виноватый взгляд Бородина и вышла за ним в сени.
— Замерзнешь, Наташ, не ходи.
Движения Бородина были суетливы, нервны. Наташа с трудом подавляла в себе желание прижать к себе этого большого несчастного человека, — пожалеть, приласкать. Они сдержанно попрощались. Бородин сказал несколько общих фраз и закрыл за собой дверь. Возвращаясь, Наташа наткнулась на обнявшихся Юлю и Андрея.
— Я люблю тебя. — Наташа краем уха услышала эти слова, и они сладкой болью отозвались у нее в душе.
Сколько раз Бородин повторял ей это, а сегодня не сказал! Она резко открыла дверь из сеней в дом и чуть не столкнула собственную дочь. Лерка, бледная в полумраке прихожей, стояла, прижавшись к стене, и испуганно смотрела на мать.
— Что случилось? — напугалась Наташа и метнула взгляд на Рожнова.
Тот мирно смотрел телевизор. Лерка молчала, прикусив нижнюю губу.
— Ты подслушиваешь?
Догадка, обескуражила Наташу. Лерка подслушивает объяснение Андрея и Юли! Да что с ней творится?
— У меня голова кружится, — сказала Лерка. — Мне на воздух нужно…
— Ну так оденься и выйди. Здесь душно.
Лерка послушно оделась и мышкой выскользнула в сени.
Наташа подошла к окну. На улице пошел снег. Бородин возился у машины. Андрей стоял под самым фонарем, прижимая к себе Юлю. Снег летел, словно кто-то нарочно тряс над влюбленными белые хлопья, совершая обряд.
“Как поедут в такую погоду?” — с тревогой подумалось Наташе.
Наконец служебная “Волга” Бородина мигнула габаритными огнями и исчезла в белой пелене.
Наташа собрала посуду и ушла на кухню. Вернулись Лерка и Юля. Говорить или смотреть телевизор уже никто не мог. Молча разобрали постели и улеглись.
В первый день Нового года Рожнов поднялся раньше остальных. Опохмелившись, он взял снеговую лопату и отправился во двор чистить дорожки. Наташа смотрела в окно и гадала, как Женя довел машину по такой погоде. Рожнов ладно и ритмично кидал снег, поднимая его на лопате большими ровными кусками.