Догма Проклятых. Суеверие
Шрифт:
– Заносить?
– Ну конечно! Если уж сами гниющие братья желают, дабы господин Гавриил посетил осмотр, кто я такая, чтобы противиться ему. Тем более как удачно в конце концов все складывается. Наш механик наконец-то ничем не занят, да и у меня полно времени.
– Ох, – Гавриил нервно сглотнул, – да как-то…а если явится секретарь. Негоже заставлять его ждать.
– Ничего страшного. Представительству тюрьмы же хватило наглости заставить ждать графиню. Прошу вас, Гордей, окажите своему товарищу помощь и сопроводите его ко мне, – Малгина отпила
Ведъма указала мужчине на ширму, дожидаясь пока беспрекословно, он выполнит ее приказание. Следом за этим в помещение вошли оставшиеся члены экипажа.
– Гаврюша, прости ради Соли, – Соломон шепнул механику на ухо, помогая тому сесть на кушетку.
– Пошел ты. Если я не умру здесь, то обещаю, что тебе не поздоровиться.
– Не злись. Суморок с тобой.
Соломон похлопал его по плечу и поспешил ретироваться вместе с Гордеем. Недвижимый Гавриил продолжал тревожно рассматривать Малгину, нервно наблюдая за тем, как женщина раскладывает неизвестные ему приборы на небольшом металлическом столике.
– И что вы замерли?
– А чего делать-то?
– Раздевайтесь.
– Раздеваться? Прямо здесь? Целиком?
– Вас что-то смущает?
– Ну…вы же женщина, а я мужчина…
Отвлекшись от процесса подготовки к осмотру, Ведъма подняла глаза на Гавриила, внимательно всматриваясь в его испуганное лицо.
– Неплохие когнитивные способности, господин. Вижу, вы вполне можете сделать вывод о гендерном различии на основе визуальных данных, что также говорит о не столь критичном поражении вашего зрения, о коем я думала.
Лицо Малгиной было непроницаемым и рассудительным, однако внутри графиня с едким наслаждением следила за червивым. Ведъма наблюдала, как Гавриил понимает или чувствует, что она язвит над ним, однако, по-видимому, не смекал, как именно. От этого облик его был все более обиженным и смущенным.
– Прошу вас.
Женщина задвинула шторку, садясь на свой привычный крутящийся стульчик. Потекли долгие минуты ожидания. Гавриил кряхтел, шуршал одеждой и тихонько бранился, сетуя на судьбу и Соломона, и бесспорно тянул время, надеясь, что вот-вот покажется секретарь и он вновь сможет улизнуть. Однако назло ему, ничего спасительного не происходило, и лишь тихое лязганье кружки о блюдце периодически отвлекало мужское внимание.
– Я готов, – голос Гавриила дрожал, а самому ему было холодно и неуютно.
– Отлично!
Утомившаяся от ожидания графиня бесцеремонно въехала за ширму. От ее присутствия механику стало неуютно.
– Это будет больно?
– Что именно?
– Ну…все, – он покосился на приборы.
– Гавриил, сколько вам лет?
– Двадцать семь.
– Тогда перестаньте вести себя так, словно вы едва ли обогнали Гордея, – Малгина строго глянула на мужчину, пристыжая того. – Это просто обследование. Вас не сразит молния, не смоет океан, а боги не заберут вашу душу.
– Насчет последнего я не был бы так уверен.
Графиня не ответила механику,
– Сильно болит?
– Нет, совсем нет. Извините. Просто я задумался, и когда вы коснулись…не ожидал.
– Хорошо. Это врожденный порок развития?
– Нога да, рука нет.
– Что случилось?
– Лет в десять покрылась темными язвами, потом почернела вся и начала усыхать. К семнадцати совсем скукожилась и была удалена, и с тех пор никаких изменений.
Ведъма кивнула, записывая слова механика. Болезнь Ягана и Егана отличалась от всех остальных. Не имея определённого бактериального или инфекционного источника, она странным образом запускала механизм «ограниченного некроза», приводящего к возникновению сухой гангрены. Долгие годы такой процесс считался сакральным, как и болезнь Суморока, ибо церковь верила, что братья забирают себе глаза и конечности, а значит, и вируса в источнике быть не может. Однако исследования, проведенные медицинской академией Каганата, при участии Ведъмы, три года назад доказали, что «проклятье» Ягана и Егана куда глубже, чем многие думали.
Сама болезнь, как считали ученые, начиналась с усиления апоптоза. Так, по их теории в какой-то момент времени с кровью червивых происходила некая особая аномалия, она приводила к массовой гибели клеток, а следом вызывала септический шок, из-за которого больной оказывался на грани смерти. Однако вместо летального исхода в клетках и крови случалась почти молниеносная мутация, локализирующая причинную бактерию в одной из четырех конечностей, где и начинался некроз. Причем поразительно, но процесс этот мог занимать секунды, из-за чего червивый даже не осознавал происходящего с ним, не чувствуя ровным счетом никаких изменений в организме.
Малгиной самой так и не удалось лицезреть этот механизм, однако более везучие коллеги, были столь поражены увиденным, что не утомлялись говорить о нем многие месяцы. Тем не менее даже здесь все было не так однозначно, и порой болезнь Ягана и Егана развивалась настолько молниеносно, что некроз мог изъесть ногу или руку неприкасаемого за считаные часы.
Изучая отчеты своих коллег, а также, сопоставляя их с собственными результатами, Ведъма выяснила важное – подобно червям, в болезни Волота, пораженные Еганом и Яганом все без исключения имели самые разнообразные проблемы с кровеносной и нервной системами. Из-за чего единственным выходом, который обнаруживала в данной ситуации графиня, была постоянная иммунная терапия и лечение кроветворной системы, имеющей у таких больных самые разнообразные проблемы.
Однако в первую очередь женщину интересовал кожный покров, именно на нем обычно появлялись первые признаки неотвратимых изменений. В случае с Гавриилом его изучение не то, чтобы было сложным, однако чуть более затруднительным, чем обычно, ибо вся кожа мужчины от шеи до щиколотки была покрыта самыми разнообразными татуировками. Большая часть из них представляла собой различных морских гадов, змей и красочные растения, остальная же напоминала рунические писания и колдовские заговоры.
– Увлекаетесь эзотерическими учениями?