Договор с дьяволом
Шрифт:
– Черт-те что… Что-то явно знакомое, а к чему – хоть убей. По номерному знаку «Жигулей» владельцем авто является, точнее, теперь уже являлся некто Мамедов Махмуд Гасанович, наверняка торгаш какой-нибудь, привыкли у себя нарушать все, что возможно…
– Как?! – немедленно вскинулся Денис.
– Ты чего? – не сразу понял Вячеслав Иванович.
– Ты же назвал Махмуда Мамедова? А ехал он из Химок? Так я же…
– Спокойно, Дениска, – Грязнов-старший устремил в потолок указательный палец, – давай все по порядку. Костя, тут, понимаешь, сложилась такая ситуация…
В течение следующих пятнадцати – двадцати минут заместитель генерального прокурора Константин Дмитриевич Меркулов был введен в курс дел, которыми в последнее время занималось частное охранное предприятие «Глория». Уж от кого-кого, а от Кости нельзя было ничего скрывать, даже мельчайших подробностей, с коими столкнулись с первых же шагов сыщики Дениса Грязнова. Все было доложено самым детальным образом – и о тайной видеосъемке, и об оленьей голове на даче академика Самарина, и о любовниках помощницы генерального директора «Мосдизеля», и о ревнивых женах, и, наконец, о главном герое сегодняшней трагедии на Ленинградском шоссе, как раз напротив кооператива «Лебедь». Если, разумеется, не произошло немыслимого совпадения.
Воцарилась пауза. А Денис сел к телефону и стал уточнять у своих сотрудников, какие машины были у их клиентов – марки, номерные знаки. И по мере того как Денис докладывал сообщаемые ему сведения, становилось ясно, что никаких совпадений не было.
Точку как бы поставила ярко-красная «мазда», принадлежавшая военпреду «Мосдизеля» капитану третьего ранга Ивану Григорьевичу Козлову.
За все время выяснения обстоятельств Турецкий не проронил ни слова, будто дело его совершенно не касалось.
Затем Денис принялся рассказывать то, ради чего, собственно, и приехал к дядьке. Советоваться же! А тут, словно на счастье, и дядя Саша с дядей Костей оказались.
Меркулов хмурился. Очень не нравилась ему эта история. И особенно та ее часть, в которой речь постоянно заходила о некоем американце, о каких-то непонятных соглашениях, огромных денежных суммах и поразительной активности Ангелины Нолиной – роскошной женщины, абсолютно не обременяющей себя этическими соображениями и условностями семейной жизни. Константину Дмитриевичу уже изначально категорически не нравились подобные дамочки, и он никогда не стеснялся резко высказываться по этому поводу. Что было нередко предметом абсолютно беззлобных и весьма тактичных шуток и розыгрышей среди его друзей. Костя был примерный однолюб, и все фривольное не имело к нему ни малейшего отношения, свистя мимо, как известные пули у виска.
В заключение Меркулову были продемонстрированы две видеозаписи: одна – беседы во время прогулки академика Самарина с неизвестным высоким и седым гражданином, шедшей на английском языке, и вторая – недавней встречи опять-таки в Серебряном Бору все того же академика с тем же гражданином (или господином?) в присутствии красавицы Ангелины. Костя внимательно просмотрел обе пленки, отметил наличие кейса, оставленного в автомобиле Самарина, и констатировал, что здесь все далеко не так просто, как может представляться господам сыщикам. Будто они это утверждали!…
– Тут, ребятки мои дорогие, – со вздохом закончил он, – нужен серьезный совет опытных в этом отношении людей. А вы способны случайно, сами того не желая, налепить ошибок. Поэтому предлагаю всю вашу активность временно прикрыть, тем более что от вас она теперь и не требуется, а я… я попробую поговорить…
– А знаете, что я вам скажу? – заметил долго молчавший Вячеслав Иванович, глядя на последний кадр, застывший на экране телевизора: щедро открытая спина Ангелины, уходящей в двери института. – У нее очень выразительные глаза – большие, наивные, с поволокой. Но в них будто заранее проставлена сумма прописью.
Меркулов с изумлением уставился на него. А пробудившийся Турецкий прямо-таки непристойно захохотал, невзирая на свое совсем не расположенное к юмору состояние.
– Вячеслав! И где ж ты это все успел разглядеть?! – Нет, Костя был уже не изумлен, а потрясен.
Чтобы смягчить неловкость друга, по собственной инициативе вляпавшегося в незавидное положение, тем более перед Костей, на выручку немедленно кинулся Александр.
– Ты, Костя, был просто невнимателен, и в этом кино тебя интересовали совсем не те детали, что нас со Славкой. Каюсь, я тоже обратил внимание. Но я заметил, Слава, несколько больше, чем ты, величайший знаток женской натуры. Я увидел еще и растерянность. Ну знаешь, бывает: сам себя невольно подставляешь и чувствуешь, что делать этого ни в коем случае не следует, а лезешь, прешь до конца, сильно рискуя при этом собственной безопасностью.
– Час от часу не легче! – Костя совсем уже растерялся. – Да вы что, с ума тут посходили? Где вы, братцы, все это углядели?! Или просто дурью маетесь, меня разыгрываете?
– Ладно, Костя, приоткроем тайну. Можно, Слава?
Грязнов подумал, строго посмотрел на Турецкого и кивнул.
– Так вот, касаемо нашего друга Вячеслава. Он имел однажды краткосрочное знакомство с указанной дамой. У меня – сложнее. Но проще. Чуешь парадокс? Я же твержу, что все пытался вспомнить обстоятельства, при которых видел женщину, помогавшую мне там, на Ленинградке. А когда сейчас киношку эту поглядел, сразу и вспомнил: так это ж она и есть, красотуля наша. А вот почему узнал не сразу, теперь легко объяснимо. Тогда она была цветущая, яркая и молодая, а нынче – растерянная, испуганная и суетливая. Все же эти качества женщину не красят, а, напротив, старят. Но то, что она узнала меня, даю голову на отсечение.
– Не понял! – Костя в раздражении помотал головой. – Что, и ты успел заиметь с ней кратковременное знакомство? Друзья мои, куда это мы катимся? Вас что, уже на групповуху потянуло? Так я напомню: статья сто тридцать первая, часть вторая, пункт "б" Уголовного кодекса. От четырех до десяти, ребятки!
– Но когда по взаимному согласию, Костя, – хмыкнул Турецкий, – вовсе не наказывают, а завидуют. Верно, молодежь? – И он посмотрел на Дениса.
– Дядь Кость, – вмешался «молодежь», – да не верьте вы им! Это когда дядь Слава в Кисловодск уезжал, а дядь Саша его провожал, там, на вокзале, они ее и видели. Потом рассказывали. И, кстати, кажется, именно этот самый Мамедов ее провожал, верно?
– Вернее не бывает, – хмуро кивнул Грязнов-старший. – Но не слишком ли много совпадений?
– А в чем ты видишь совпадения? – спросил Турецкий. – Просто я ехал из Шереметьева, а они возвращались из Химок, со своего «Мосдизеля». Случайно пересеклись. Лично меня в этой ситуации смущает совсем иное. Я ж все-таки кое-что петрю по автомобильной части. И поэтому могу сказать с немалой долей уверенности, что колесо на «Жигулях» господина Мамедова отвалилось по всем правилам, когда требуется создать для аварии все необходимые предпосылки. Устроить гонки, поставить в критическое положение и заставить сделать резкий вираж. Или я все это себе нафантазировал. А впрочем, пусть разбирается следствие. Там появились мужики из межрайонной прокуратуры Северного административного округа. Они меня не знают, и все, что я думаю по поводу аварии, я им не успел изложить. «Скорая» за мной приехала…