Договор с дьяволом
Шрифт:
Коптев проводил Меркулова в приемную, пожал руку и вернулся в кабинет. К Константину Дмитриевичу подошел Богаткин.
– Время есть? – спросил Меркулов.
– Я полностью в вашем распоряжении. Если надо.
– Ну тогда поедем в одно местечко. С приятелями своими увидишься. Там тебя и проинформируют. Не возражаешь, Влад?
– Слушаюсь, Константин Дмитриевич,
– Не надо так официально…
Пока они шли вниз, а потом к машине Меркулова, Константин Дмитриевич, как человек в принципе вежливый и достаточно коммуникабельный, то есть не любящий ненужных конфликтов, постарался объяснить явно обиженному полковнику, что суть незамысловатого дела, по которому он, Меркулов, подъехал посоветоваться со старым своим приятелем Коптевым, и для него самого прояснилась совершенно неожиданно. Поэтому никаких оскорбленных амбиций быть не должно, а надо сказать спасибо, как это только что сделал заместитель директора ФСБ, своим коллегам за проделанную работу. За которую те, кстати, ни наград, ни гонораров не получили.
«Ничего», – думал Меркулов, производя аккуратный втык обиженному, видите ли, полковнику, разъевшему во время неустанной охоты на шпионов такую задницу, что ее впору уже на двух стульях умащивать, понимаешь…
Сам Меркулов вышел на Большой Дмитровке, а водителя попросил отвезти полковника на Петровку, 38. Уже из кабинета позвонил Грязнову-старшему и попросил его встретить Влада, а заодно решить, как сделать лучше, чтоб тот получил материалы от Дениса. С глазу на глаз их оставлять нельзя, Богаткин обнаглеет, значит, возможно, правильнее это сделать вообще на нейтральной территории. К примеру, у Вячеслава дома. Там и Саня не даст Владу хаметь, да и Денис будет себя чувствовать куда комфортнее.
Грязнов оценил игру и сказал, что именно так и поступит.
Следователь межрайонной прокуратуры Северного административного округа столицы Валентин Ярковец был похож на цаплю – высокий, худущий, голенастый, с длинным носом, опущенным к впалой груди. Когда он ходил, выше обычного поднимая колени, казалось, что медленная птица высматривает под собственными ногами добычу. Нет, на знаменитого Шерлока Холмса он, конечно, не был похож, хотя, подобно великому английскому сыщику, тоже был склонен к постоянным и глубоким раздумьям.
Расследование первопричины дорожно-транспортного происшествия на Ленинградском шоссе, повлекшего за собой человеческую жертву, а также тяжкие телесные повреждения у одного водителя и более легкие у другого, привело Валентина на охраняемую автостоянку возле производственного объединения «Мосдизель». Именно отсюда тронулись в свой последний путь сгоревшие в автокатастрофе «Жигули». По этому поводу Ярковцу лично позвонил сам начальник Московского уголовного розыска генерал-майор милиции Грязнов. И такое внимание к своей работе Валентин счел за добрый знак. Но тут же, привычно поразмыслив над этим обстоятельством, усомнился в первоначальном своем мнении. Зачем, скажите, нужно начальнику МУРа влезать в мелкие дела? Ну труп, да что их, мало ли? Потом более внимательно прочитал показания свидетелей и одного из пострадавших, которых еще до приезда дежурной оперативно-следственной бригады допросил капитан Ломакин из дорожно-патрульной службы. И вот она, разгадка. Ну конечно, какие люди! Главный конструктор с оборонки! Прокурорский генерал! Зам главы химкинской администрации! Естественно, никто не хочет считать себя виноватым, и потому давеж на следствие обеспечен.
Но не таков был Валентин Ярковец, чтобы покорно подчиняться пресловутому «телефонному праву»! Может быть, поэтому в свои сорок лет он просто следователь Межрайонной прокуратуры, а не «важняк» Мосгорпрокуратуры или Генеральной? Но как бы то ни было, а Валентин взялся за очередное, не приносящее ни почестей, ни душевной отрады дело со всей скрупулезностью, на которую был способен.
Судебно– техническая экспертиза показала, что авария автомобиля марки «Жигули» седьмой модели произошла по причине отрыва переднего правого колеса, которое произошло при скорости движения указанного транспортного средства порядка девяносто -девяносто пяти километров в час. Что и привело к трагическим последствиям.
Указала экспертиза и на то обстоятельство, что данное колесо в момент аварии держалось лишь на двух неплотно закрепленных колесных болтах. Исходя из этого, причина аварии становилась предельно ясной. Но каким образом мог водитель выехать на трассу в автомобиле, находящемся в таком состоянии? Вывод напрашивался один: авария была создана умышленно. Кем? Естественно, недоброжелателем покойного главного конструктора. И Ярковец с двумя оперативниками угро отправился в Химки, на «Мосдизель», чтобы произвести необходимые следственные действия.
Начали с исходной позиции, с закрытой автостоянки автомобилей сотрудников предприятия.
Сторожа в один голос утверждали, что ни на минуту не покидают своего рабочего места и что никого из посторонних на площадку они не подпускают. Было бы странно, если бы они говорили противоположное.
Ну хорошо, посторонних не бывает, а свои? Владельцев машин охранники знали всех в лицо, но они тут и бывают, лишь когда ставят машину, а потом уезжают. Днем, как правило, здесь пустынно. В смысле народу нет, одни железные кони. Но потом сторож, который был постарше, вспомнил, что в тот день, когда произошла авария, то есть вчера, на стоянку приезжали двое мужиков из 7-го отдела МУРа, того, что занимается розыском угнанных автомобилей. Они, соответственно, документы предъявили, все честь по чести, а потом отправились сверять госномера машин со своим списком. Обычное дело, такие проверки нередко бывают, но в основном приезжают ребята из соседнего отделения милиции или из ГИБДД. Ну, походили эти муровцы по всей площадке, брезенты приподнимали, которыми некоторые машины укрыты, из тех, что стоят тут подолгу: хозяин там в командировке иди просто за свое автосредство боится, не хочет у дома держать, разные случаи бывают. Походили, проверили и уехали.
Фамилий сыщиков сторожа, естественно, не запомнили, да и зачем им? Детей, что ли, крестить? Не смогли они с полной уверенностью и описать этих посетителей. Ну, молодые оба, шустрые, так им и положено все время шустрить, иначе ни одной пропажи не обнаружишь. Словом, тухлое дело. Но, понял Ярковец, скорее всего, именно тут и находился корень зла. Не сам же себе открутил болты-гайки господин Мамедов!
Звонок на Садовую-Самотечную, где располагался 7-й отдел МУРа, подтвердил догадку следователя. Там довольно долго что-то выясняли, искали кого-то, но так ничего толком и не ответили. «А чем черт не шутит?» – сказал тогда себе Ярковец и позвонил в приемную генерала Грязнова. И когда Вячеслав Иванович безо всяких проволочек сам взял трубку, Валентин доложил ему о неожиданно возникших трудностях. Генерал спросил номер телефона, по которому звонил Ярковец, и чрезвычайно вежливо попросил следователя подождать, не отходить от аппарата, а ему сейчас же перезвонят. И добавил, что если появятся еще какие-либо трудности подобного рода, не стесняться и немедленно звонить.
– Всего вам доброго, Валентин Еремеевич, – закончил свою краткую речь генерал Грязнов.
– Черт побери… – задумчиво заметил Ярковец. – Этак ведь можно и на «старшего» рассчитывать…
Видимо, генерал дал хорошую взбучку своим сыскарям, поскольку не сразу, конечно, но минут через десять Ярковцу позвонили и сообщили, что в отделе провели проверку всех выездов в указанный день. Никаких работников отдела на автостоянке в Химках не было, видимо, произошла ошибка либо дана неверная информация. И еще извинились за задержку с ответом. Ну вежливый народ! Особенно когда тебе фитиль в известное место вставят…
Итак, первый вопрос был решен. Найдены, точнее, определены исполнители. Но возникал второй, куда более важный: кто заказчик? Таковой мог находиться как в стенах объединения, так и далеко за его стенами. И Ярковец со своими оперативниками удалился в паутину коридоров и бесконечных прозрачных галерей-переходов из предприятия в институт.
Работали быстро и слаженно, практически за день сумели допросить абсолютное большинство владельцев машин, знавших покойного Мамедова. Допросили тех, кто сам виделся с ним в последний день его жизни. Допросили и тех, которые видели Мамедова с другими. Наконец произвели «выжимку» обильной, но мало что говорящей фактуры и нашли в остатке менее десятка фамилий людей, допросы которых уже могли представить хоть какой-то интерес для следствия…