Док Сэвидж. Выпуск второй
Шрифт:
Справа от него стоял квадратный стол. Бедуин замер, превратившись в неподвижную статую. Его язык пытался подобрать какое-нибудь подходящее выражение.
Второй бедуин вытянул вперед шею, уставившись на что-то.
Оба бедуина увидали древний истертый камень с древне-арабской надписью. Посыпались гортанные слова, показывающие, что они знакомы с этим камнем. Но сейчас он был совсем не таким, каким они видели его в последний раз.
Бедуинов поразило и привело в возбуждение то, что, когда они видели этот камень, он сиял ярким голубым огнем. Сейчас камень был красным. Он пламенел ярким багрянцем крови, текущей из свежей раны.
Костлявая темная рука боязливо вытянулась вперед.
Кончиком пальца бедуин коснулся древне-арабского камня.
Пронзительный крик вырвался из горла бедуина.
Его рука была отброшена какой-то неведомой силой.
Странная дрожь пробежала по его длинному телу.
Казалось, ноги его стали ватными. Они подогнулись, и он свалился ничком в проход.
Никто не заметил, отчего бедуин потерял сознание.
Красный камень с древне-арабской надписью был опутан тонкой медной проволокой. Она была тоньше волоса.
Почти невидимые провода шли по полу и исчезали в одной из металлических коробок на щите с рубильниками.
Собственным телом бедуин замкнул контакт. Это и привело к легкому электрошоку.
Придя в себя и обнаружив, вероятно, к большому своему удивлению, что он все еще жив, лежавший на полу бедуин в полном замешательстве поднялся на ноги, что удалось ему не без труда. Он уставился на свои длинные жилистые пальцы. На них остались слабые отметины, как будто он прикоснулся к огню.
Его черные блестящие глаза уставились на дьявольское пурпурное свечение. В темных зрачках затаился ужас, но бедуин пришел сюда с определенной целью и попытался выполнить то, что должен был сделать.
Помимо всего, он был арабом и поклялся своей жизнью человеку, которого знал как Всеведущего.
Его рука устремилась к красному древне-арабскому камню. Он преодолел дрожь от легкого удара током и, схватив камень, засунул его под одежду. Тонкие медные проволочки разорвались.
— Скорее уходим отсюда! — воскликнул он по-арабски и повернулся к двери. Второй бедуин тоже обернулся. Оба застыли, как пригвожденные к полу.
Лифтер задрожал и вытаращил глаза.
Фантастическое голубое пламя, тонкое, как кисея, взметнулось поперек дверного проема, ведущего назад в библиотеку. Острые голубые языки с шипением и свистом метались вверх и вниз поперек единственного пути к отступлению. Пламя образовало барьер толщиной свыше дюйма.
Бедуин с древне-арабским камнем бросился к стене.
Он пытался найти какое-нибудь окно. Но ни одного окна там не было.
Осторожно, ничего больше не касаясь, бедуин ходил по комнате. Освещение погасло, как будто задули свечи.
Но голубое пламя насмешливо играло поперек двери.
Потом снова зажегся свет.
Второму бедуину быстро пришла в голову идея.
— Ты разбираешься во всем этом, — сказал он ошеломленному лифтеру. Ты должен освободить нас, иначе ты умрешь!
— Нет! Нет! Что я могу знать о технических изобретениях Дока Сэвиджа?! — завопил лифтер.
Бедуин уколол острием кинжала шею лифтера. Юноша взвизгнул, увидев собственную кровь, которая окрасила красным цветом отполированное лезвие.
— Ну, все, этого вполне достаточно, — прозвучал спокойный голос. Немедленно уберите кинжал. Он ничем не может вам помочь.
Бедуин замер. В конце длинного прохода стоял кто-то, показавшийся им великаном. Он весил, вероятно, вдвое больше каждого из них. Кожа его отливала бронзой. Гладко зачесанные волосы золотистого цвета почти сливались с цветом его мускулистой шеи.
Ренни, Джонни и Длинный Том стояли рядом с Доком. Огромная рука Ренни сжимала скорострельный пистолет-пулемет.
— Вот этим, — загремел его голос, — я могу и хочу изрешетить вас обеих, если вы немедленно не бросите ваши кинжалы.
Бедуины были знакомы с огнестрельным оружием.
Правда, они никогда прежде не видали ничего, похожего на это, но хорошо понимали, что оно должно быть смертоносным. Выпущенные из рук кинжалы брякнулись на пол. Лифтер, с воротничком, окрашенным алыми струйками крови, шатаясь, отступил в сторону, а потом сел на пол.
Ренни обошел бедуинов и встал между ними и дверным проемом, в котором продолжало бушевать голубое пламя. Длинный Том приблизился к стене и нажал какую-то кнопку. Потрескивающий барьер исчез.
Док Сэвидж достал что-то из кармана, потом он помог лифтеру подняться и встать на ноги.
— Мне жаль, что так получилось. Однако у вас оказались крепкие нервы, и вы проявили выдержку, — сказал он юноше. — Можете теперь идти.
Лифтер обнаружил, что в руке у него очутился какой-то листок бумаги. Он вышел, потирая небольшую царапину на шее. Его лицо все еще было бледным, как мел, но он нашел в себе мужество улыбнуться.
Бумажка в его руке оказалась стодолларовым банкнотом.
— Усадите их в кресла, — попросил Бронзовый человек. — Мы немного побеседуем.
Ренни и Джонни швырнули бедуинов в кресла, повернув их лицом к распахнутой двери библиотеки.
Кресла находились в нескольких дюймах от дверного проема. По сигналу Дока бедуина, который взял древне-арабский камень, обмотали проводом. Ренни встал на страже рядом со вторым бедуином.
Черные глаза человека, взявшего камень, стали почти непроницаемыми. В золотистых глазах Бронзового человека заплясали насмешливые искорки, и он заговорил.
— Вы скажете мне, кто послал вас сюда, — произнес Док.
Бедуин вздрогнул. Его черные глаза вспыхнули огнем.
Док Сэвидж произнес эти слова на чистейшем арабском языке. Бедуин с вызовом посмотрел на Дока, но не мог скрыть своего изумления.
Арабский — один из самых трудных языков. Никогда прежде бедуин не слыхал, чтобы кто-нибудь из ференги, иностранцев, говорил на нем так свободно. В кулаке бедуин все еще сжимал спрятанный под одеждой древне-арабский камень. Провод, удерживающий его в кресле, обвивал его руки и ноги.