Доказывание истины в уголовном процессе: Монография

Кухта Андрей Андреевич

Современная российская теория доказательств скорее по инерции, чем по убеждению, ссылается на марксистско-ленинскую теорию отражения (стыдливо именуемую теперь теорией познания «диалектического материализма») как свою методологическую базу. Эта теория была признана в свое время единственно верной для построения советского учения о доказательствах.

Нельзя ей отказать в последовательности, практичности и некоторой гибкости. Но эта практичность себя оправдывала применительно к определенному историческому контексту, менталитету. Она развивалась в условиях единой коммунистической идеологии, авторитарного режима, имела своей интенцией построение некоей идеальной модели общества посредством уничтожения всего мешающего этой цели и оправдывала карательную систему, где права личности нисколько не могли ограничить усилия государства по борьбе с преступностью [648] .

648

Оговоримся, что диалектический материализм может быть признан одним из вариантов мировоззрения, объясняющих мир и человека. На его основе может строиться определенная политика и стратегия построения структур, как социальных, так и интеллектуальных. Проблема состоит в догматизации учения

диалектического материализма, которая ограничивает его потенциал. В современных условиях плюрализма идеологий и способов инстинствования диалектический материализм есть один из возможных способов объяснения того, как происходит познание. Наряду с другими. Он не может претендовать на монополию и истину в последней инстанции. Кроме того, мы должны сразу обозначить свою принципиальную позицию по вопросу о том, что теория познания диалектического материализма не может претендовать на роль критерия истины в правоприменительной практике. УПК и практике применения закона не могут быть навязаны в виде стандартов теоретические построения какой-либо школы философии. Назначение философии не преобразовывать мир (в нашем случае уголовно-процессуальный), а объяснять его. Мы совершенно четко видим различие между теорией доказательств и доказательственным правом. Непереходимой пропасти между ними нет, но нет и прямой корреляции. Единственный урок, который может дать теория доказательств (теория познания) — это урок сдержанности и ограничения амбиций, признания слабости человека и веры в то, что изменения в лучшую сторону возможны. Объяснения природы познания и его результатов могут быть самыми различными, борьба конкурирующих идей, направлений и школ в этой сфере обогащает теорию. Но рекомендации законодателю и практику могут быть выражены одним заветом: не навреди.

Иными словами, мы не собираемся быть революционерами и ниспровергателями. Охранительный консерватизм — вот наше кредо. Следование традициям и учет сложившейся в общественном сознании иерархии ценностей. Таковы путеводные вехи на нашем пути в области метафизики уголовного процесса, его теории познания.

Кратко напомним основные положения теории отражения марксизма-ленинизма, которые в наиболее концентрированном виде были выражены Ф. Энгельсом: материя, природа и бытие — это объективная реальность, существующая вне и независимо от нашего сознания, материя первична, поскольку она является источником наших ощущений и идей, а сознание — вторично, поскольку оно является отражением материи, бытия [649] .

«Теория отражения» означает, что идеи и ощущения являются понятиями или образами предметов, существующих независимо от сознания. В.И. Ленин считал, что образы предметов, возникающие в мозгу человека, достаточно похожи на соответствующие предметы. К этому он добавлял, что объективный мир, существующий независимо от человека, может быть познан им [650] . Как известно, именно этот тезис был взят на вооружение многими отечественными процессуалистами и криминалистами для обоснования того, что нераскрываемых преступлений не бывает и даже возможности достижения в уголовном процессе абсолютной истины.

649

См.: Маркс К. Сочинения / К. Маркс, Ф. Энгельс. — Т. 21. — С. 282–283.

650

См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч. — Т. 18. — С. 277.

Выдающиеся советские ученые (А.Я. Вышинский, М.С. Строгович и другие [651] ) конкретизировали положения теории отражения применительно к нуждам теории доказательств и нуждам правящего класса. Однако крах системы неминуемо порождает разумные сомнения относительно правильности теоретической надстройки, включая концептуальные основы советской теории доказательств. Мы имеем дело с банкротством не только социально-экономическим, но и интеллектуальным, которое гораздо трагичнее и которое нами не преодолено до сих пор.

651

К их взглядам мы будем в последующем неоднократно обращаться и анализировать их.

Ведь многими по сей день диалектический материализм изображается как доказуемая теория и даже как неизбежная методология для теории доказательств. Следует констатировать, что за несколькими исключениями [652] никаких серьезных попыток переосмыслить наследие советской науки в этом плане не делалось. Например, В.С. Балакшин пишет: «В основе теории доказывания лежит материалистическая диалектика, в частности два центральных ее раздела — гносеология и теория отражения, из которых следует: а) мир материален; б) мир первичен; в) мир отражаем и познаваем» [653] . Субъекты уголовно-процессуального доказывания (следователь, прокурор, суд) способны познавать механизм образования и передачи информации, ее восприятия, воспроизведения, фиксации и использования. Используя законы логики, данные субъекты способны познать и обосновать события прошлого, в том числе противоправных деяний как событий и явлений объективной действительности. Целью доказывания является установление объективной истины, под которой понимается соответствие содержащихся в итоговых выводах и решениях органов расследования, прокуратуры и суда знаний об обстоятельствах, входящих в предмет доказывания по уголовному делу [654] .

652

К такого рода текстам мы бы отнесли: Состязательное правосудие: Труды научно-практических лабораторий. — М., 1996. — Вып. 1. — Ч. ІІ.

653

Балакшин В.С. Доказательства в теории и практике уголовно-процессуального доказывания (важнейшие проблемы в свете УПК Российской Федерации). — С. 32.

654

См. там же. — С. 11, 12, 19.

На наш взгляд, развиваемые в современной уголовно-процессуальной науке концепции уголовно-процессуального познания (доказывания) в большинстве случае вольно или невольно призваны оправдать практику доказывания в условиях следственного процесса. Некоторые авторы прямо призывают вернуться к следственной модели

доказывания. Так, А.С. Барабаш делает вывод, что состязательная модель познания неприемлема. Российский уголовный процесс основан на другой схеме познавательной деятельности, которая осталась прежней — схемой деятельности при предварительном расследовании. И эта схема должна быть реализована не только на стадии предварительного расследования, но и в судебном разбирательстве [655] .

655

См.: Барабаш А.С. Публичные начала российского уголовного процесса. — С. 20, 22.

Как уже отмечалось, имеется много общих черт в рассуждениях процессуалистов всех времен и всех народов о закономерностях познавательного процесса, происходящего при расследовании и рассмотрении уголовных дел. В теории обсуждаются следующие характерные черты уголовно-процессуального познания: оно носит ретроспективный характер; может осуществляться как непосредственно, так и опосредованным путем; имеет свой специфический объект / предмет; осуществляется различными субъектами уголовного процесса; методы познания производны от общих познавательных средств. С этими положениями в той или иной их трактовке можно согласиться.

А.А. Давлетов понимает уголовно-процессуальное познание как деятельность специально уполномоченных субъектов (органов уголовного судопроизводства), осуществляемую в предусмотренном уголовно-процессуальным законом порядке, по приобретению знания о прошлом преступном событии путем исследования сохранившихся его следов в целях разрешения задач уголовного судопроизводства [656] . Уголовно-процессуальное познание определяется также как деятельность определенных законом субъектов по формированию соответствующего знания [657] . А.Р. Белкин считает, что уголовно-процессуальное познание представляет собой деятельность, осуществляемую в особой процессуальной форме, целью которой является получение истинного знания об объекте [658] .

656

См.: Давлетов А.А. Основы уголовно-процессуального познания. — Свердловск, 1991. — С. 17.

657

См.: Джатиев В.С. Доказывание и оценка обстоятельств преступления. — Ростов-на-Дону, 1991. — С. 24–25.

658

См.: Белкин А.Р. Теория доказывания: Научно-методическое пособие. — М., 1999. — С. 1–2.

Можно согласиться в целом с тезисом о влиянии правовой формы на процесс познания по уголовному делу. В уголовно-процессуальной литературе широко освещались моменты юридикализации познания в уголовном процессе: в судебном исследовании число фактов ограничено существенными обстоятельствами, и они не могут повторяться; в судебном исследовании существует установленный законом срок; в судебном исследовании фигурируют факты, которые констатируются в большинстве своем людьми, не привыкшими к наблюдению и фиксации явлений, вызывающие у людей разные эмоции, что влияет на объективность наблюдения, фиксации и воспроизведения; следователь и судья часто работают в ситуации, когда следов преступлений крайне мало и, кроме того, заинтересованные лица стремятся их скрыть или исказить. Познание события преступления отличается от научного познания ограниченным числом существенных фактов, которые не могут повториться; ограниченным сроком исследования; оперированием фактами, которые наблюдались и фиксировались людьми, способными исказить эти факты; исследованием крайне ограниченного числа следов, которые нередко умышленно искажаются или скрываются. Эти факторы предъявляют к уголовно-процессуальному исследованию особые требования, тем более что речь идет не только о познании истины, познании события преступления, но о судьбе человека, его виновности или невиновности, об определении ему меры наказания или освобождении его от уголовной ответственности. Это положение является обоснованием вывода о том, что всякие ошибки в судебном исследовании должны быть исключены [659] .

659

См.: Бурданова В.С. Поиски истины в уголовном процессе. — С. 11 и след.

Бесспорно, то, что познание в уголовном процессе может осуществляться непосредственно и опосредованным путем. Причем относительно последнего пути, с которым связывают получение выводного знания, на наш взгляд, принципиальных разногласий нет. Здесь можно только подтвердить нашу приверженность взгляду о том, что огромное большинство наших познаний проистекает из разума [660] . Упор надо сделать именно на то, как получаются знания, факты при взаимодействия субъекта с окружающим его миром. Критически важными для обсуждения является понимание того, как происходит формирование знания о совершенном преступлении.

660

См.: Спасович В.Д. О теории судебно-уголовных доказательств. В связи с судоустройством и судопроизводством. — С. 8.

Ретроспективное познание представляет собой процедуру опосредованного, выводного получения знания о прошлых предметах на основе знания о настоящих или других прошлых предметах [661] . В процессе познания должно быть установлено событие, имевшее место в прошлом, в связи с чем оно не может быть воспринято непосредственно. Речь идет об опосредовании, то есть об установлении события (событий) через его взаимоотношение с другими событиями, вещами.

Уголовно-процессуальное познание, осуществляемое органами, ведущими процесс, имеет своей целью приобретение знания о произошедшем событии преступления, именно поэтому оно является по своей сути ретроспективным. Проанализировав оставленные преступлением следы, формируется образ события преступления [662] .

661

См.: Джатиев В.С. Доказывание и оценка обстоятельств преступления. — С. 122–125.

662

См.: Руководство для следователя / Под ред. Н.А. Селиванова, В.А. Снеткова. — М., 1997. — С. 262–264.