Доказывание истины в уголовном процессе: Монография

Кухта Андрей Андреевич

Установка на игровую, манипуляционную модель «конструирования» [606] истины совершенно неприемлема. Не потому, что не бывает так, что одна коммуникативная установка во время судебного процесса вытесняет другую, а потому, что закрепляющийся в сознании юриста-манипулятора репертуар мыслительных процедур игры в истину абсолютно не пригоден для подлинного исследования истины. Для здорового правосознания концепции, ставящие под сомнение необходимость установления истины, вредны.

606

См.: Александров А.С. Назначение уголовного судопроизводства и наказания / А.С. Александров, И.А. Александрова, И.В. Круглов. — С. 84–107.

Скажем, в Англии большее распространение получило направление, которое условно можно охарактеризовать как сдержанный рациональный оптимизм. Оно сформировалось из двух источников. Первым была англиканская религиозная традиция, которая искала рациональные методы принятия решений в повседневной жизни. Другим было научное движение, представители которого Бэкон, Бойль и особенно Локк отстаивали тезис о необходимости установления истины рациональными доказательствами, то есть теми эмпирическими данными, с которыми имеет дело исследователь в научной практике. Английское интеллектуальное сообщество приняло данную эмпирическую трактовку знания, которая не отрицала вероятности обладания достоверностью, но и не предъявляла требований к абсолютной его определенности. Подобный общекультурный подход непосредственно сказался на английской правовой системе и теории доказательств. И Бентам, и Вигмор подчеркивали

эмпирическую природу теории процессуальных доказательств. Логика, психология и человеческий опыт [607] , по их мнению, позволяют судье проверить достаточную надежность опоры для веры в факты, хотя, тем не менее, «facts are guesses» [608] , то есть являются догадочными, предположительными.

607

«General Experience» — шире, чем опыт обычного взрослого человека. Он включает, по мнению Д. Вигмора, как научные достижения, экспертное знание, так и эмпирические обобщения относительно общего хода событий, которые обычные люди, как правило, кладут в основу своих рассуждений в практических делах».

Twining W. Theories of Evidence: Bentham and Wigmore. — London, 1985. — P. 145.

608

Twining W. Rule-Scepticism and Fact-Scepticism in Bentham's theory of evidence. — P. 66.

Доля юмовского скептицизма, таким образом, вошла в английскую правовую традицию: «Говоря, что один объект связан с другим, мы при этом подразумеваем только, что они приобрели связь в наших мыслях и дают повод к заключению, посредством которого каждое из них становится доказательством другого» [609] . Категории «сомнения», «вероятности» имеют важнейшее значение для рассуждений, касающихся доказывания истины в суде, так как суд имеет дело с «фактами» [610] (в эмпирическом смысле). Поэтому надо хотя бы кратко пояснить их происхождение. Ведь и в нашей теории доказательств мы должны, рассуждая о природе истины, знать источники происхождения таких понятий, как «моральная достоверность», «разумные сомнения» и пр. Все они коренятся в европейской культуре.

609

Юм Д. Исследование о человеческом познании. — С. 65.

610

Категория «разумные сомнения» будет специально проанализирована нами в заключительной части нашей работы.

Античное понятие вероятности традиционно воспринималось английскими интеллектуалами в самом общем виде, без выделения в его составе понятий неопределенности, правдоподобия и просто вероятности. Когда доказательство было неясным и существовали неразрешимые сомнения относительно достоверности суждения, оно рассматривалось как вероятное или как просто мнение, но не как знание. Однако к концу XVII века в Англии развилось представление, что вероятность состоит из ряда переходных оценок, начиная от неправдоподобности к вероятному и далее к высшей категории вероятности, которая называлась «разумное убеждение» или «нравственная определенность» [611] . Эти понятия, трактовавшиеся как высшая степень вероятности, по мнению современных исследователей, «оказали громадное влияние на английское право» [612] . Особенно при этом подчеркивается значение работ Д. Локка, который оказал определяющее влияние на Гильберта и Бентама — основоположников английского учения о доказательствах.

611

Д. Юм писал, что разумный человек соразмеряет свою веру с очевидностью; при таких заключениях, которые основаны на непогрешимом опыте, он ожидает явление с высшей степенью уверенности. В других же случаях он действует с большей осторожностью: взвешивает противоположные опыты, рассматривает, которая из сторон подкрепляется большим числом опытов, склоняется к этой стороне, все еще сомневаясь и колеблясь, и, когда наконец останавливается на определенном решении, очевидность не превосходит того, что мы называем собственно вероятностью.

См.: Юм Д. Исследование о человеческом познании. — С. 94.

Приведем еще характерное для английской культурной правовой традиции высказывание Д. Юма: «Вероятность бывает двух родов: или объект сам по себе в действительности не достоверен и существование и несуществование его зависит от случая, или объект сам по себе достоверен, но наше суждение о нем недостоверно, ибо мы находим целый ряд доказательств «за» и «против». Оба указанных вида вероятности вызывают страх и надежду, что может быть объяснено лишь наличием у них одного и того же свойства, а именно той недостоверности, того колебания, которые они сообщают аффекту благодаря противоположности точек зрения, присущей им обоим».

Юм Д. Исследование об аффектах: Сочинения: В 2 т. / Пер. с англ. С.И. Церетели и др.; Прим. И.С. Нарского. — 2-е изд., доп. и испр. — М., 1996. — Т. 2. — С. 148–149.

612

Shapiro B.J. «Beyond Reasonable Doubt» and «Probable Cause»: Historical Perspectives on the Anglo-American Law of Evidence. — Berkeley, 1991. — P. 8.

Д. Локк и его современники прослеживали происхождение всех наших идей или из ощущений (внешних) /sensation/, или из размышления (интроспективного) /reflection/ [613] . Существуют два вида ощущений. Во-первых, это внутреннее чувство /the internal sense/ — интуитивное восприятие из нашего собственного существования и того, что фактически проходит в наших умах. Из всех форм знания или убеждения оно является самым ясным и наиболее несомненным; и потому оно — основание любых других. Во-вторых, это внешнее чувство /the external sense/ — способность посредством восприятие передавать присутствие внешних объектов уму через наши чувства, направленные наружу [614] . Все наши другие идеи сформированы из вышеупомянутого чувственного опыта посредством операций «рефлексии» [615] , которые могут быть определены как средства, через которые ум снабжается идеями посредством любого вида актов или операций, или же на идеях, полученных непосредственно через чувства, или на других идеях, как прямо, так и опосредствованно прослеживаемым к идеям, получаемым из чувственного опыта.

613

См.: Локк Д. Опыт о человеческом разуме // Избранные философские произведения: В 2 т. — М, 1960. — Т. 1. — С. 128–140.

614

См. там же. — С. 128.

615

См. там же.

Декарт и Локк, различая свои системы в других отношениях, соглашаются в этом. «Cogito, ergo sum» — знаменитый принцип первого. «Если я сомневаюсь относительно всех других вещей, — говорит второй, — то то же самое сомнение заставляет меня чувствовать свое собственное существование, и не будет приводить меня к сомнению в этом» [616] . Это согласуется со схоластическим принципом «Nihil est in intellectu, quod non fuerit in sensu», к которому Лейбниц благоразумно добавляет, «nisi ipse intellectus» [617] .

616

Цит. по: Best W.M. The principles of the law of evidence with elementary rules for conducting the examination and cross-examination of witness. — P. 4.

617

Там же.

Человеческому

разуму доступны истины двоякого рода. Во-первых, он способен к познанию отношений между идеями [618] . Здесь речь идет о математических и им подобных истинах; которые удостоверяются умом, при отсутствии необходимости обращения вовне. Во-вторых, могут быть познаны отношения, существующие между реальными объектами, то есть существующими вне зависимости от ума, но соответствуя идеям внутри него [619] .

Что касается интенсивности убеждения; способности человеческого разума постигают в родах (видах), знании и мнении (суждении, оценке) [620] . 1. Познание есть восприятие связи и соответствия или несоответствия и несовместимости наших отдельных идей [621] , то есть это соответствие скорее не с реальной действительностью, а с самими идеями, и только к такому познанию термин «уверенность» должным образом применим [622] . «Достоверное знание есть всюду, где мы воспринимаем соответствие или несоответствие идей; а достоверное реальное познание есть всюду, где мы уверены в соответствии этих идей с реальностью вещей» [623] . Знание является а) интуитивным, когда согласие или рассогласованность с идеей прямо установлено путем непосредственного сравнения этих идей; или б) демонстрационным, когда нечто постигается только опосредствованно, то есть когда заключение выведено из сравнения каждой идеи с предыдущими идеями, у которых есть постоянная и неизменная связь с ними, как в случае установления математических истин, на которых разум основывает доказательства. И, наконец, когда при посредстве наших чувств мы получаем восприятие существования внешних объектов, наше знание чувственно [624] .

618

См.: Локк Д. Опыт о человеческом разуме. — С. 515.

619

См. там же. — С. 516.

620

См. там же. — С. 633, 516.

621

См. там же. — С. 514.

622

См. там же. — С. 550.

623

Там же. — С. 558.

624

См. там же. — С. 514.

«Суждение» (мнение) — это способность ума, благодаря которой мы соглашаемся или не соглашаемся с тем, что факты или суждения могут быть верными или ложными, при помощи имеющихся идей, связь которых с ними является или непостоянной и неизменной, или не воспринята, чтобы быть таковой [625] . Основание его — вероятность или допущение возможности то ли соглашения или разногласия, то ли правды или неправды, выведенной или предполагаемой от ее соответствия или противоречия к нашему знанию, наблюдению и опыту [626] . «Вероятность имеет два основания: сообразность с нашим собственным опытом или свидетельство опыта других… так как вероятность должна восполнять недостаток нашего знания и руководить нами при отсутствии знания, то она всегда касается предложений, для которых у нас нет достоверности, а есть лишь некоторые побуждения считать их истинными» [627] . Знание часто основано на показаниях других, подтверждаемое их наблюдением и опытом [628] , однако понятно, что это ветвь первого основания, так как наша вера в таких случаях основывается на предположении о точности и правдивости рассказчиков.

625

См.: Локк Д. Опыт о человеческом разуме. — С. 632–633.

626

См. там же. — С. 634, 635.

627

Там же. — С. 635.

628

См. там же.

Как отмечает Бест, знание и уверенность постоянно используются во вторичном смысле, который важно не упустить: он синонимичен прочной вере или разумному суждению, как тогда, когда мы говорим, что такой-то получил украденные товары, зная, что они украдены; или будучи уверены (нравственно уверены) относительно существования этого факта [629] . Фактическое знание и уверенность играют сравнительно небольшую роль в познании, люди вынуждены действовать по вероятию в большем числе жизненных ситуаций: как в экстраординарных, так и тривиальных [630] . Способность к суждению в условиях некоторой неопределенности является ведущей не только при рассуждениях по вопросам факта, который доступен восприятию чувств, она также позволяет осуществлять доказывание в соответствии с показанием другого человека, а в равной степени она позволяет судить и о явлениях природы, и о других вещах, находящихся вне досягаемости наших чувств [631] ; таким образом охватывается огромный класс предметов, исследуемых по аналогии и индукции [632] . Но здесь важно заметить, что по тому же самому вопросу у одного человека могут быть знание и уверенность, в то время как у другого сложилось только суждение (мнение) и вероятное знание [633] .

629

См.: Best W.M. The principles of the law of evidence with elementary rules for conducting the examination and cross-examination of witness. — P. 4.

630

Cм.: Bentham J. Rationale of Judicial Evidence. — P. 351.

631

См.: Локк Д. Опыт о человеческом разуме. — С. 640, 644.

632

См.: Best W.M. The principles of the law of evidence with elementary rules for conducting the examination and cross-examination of witness. — P. 6.

633

См. там же.

Следует подчеркнуть значение сделанной Д. Локком систематизации «вероятного знания», поскольку именно на ней было основано английское понятие судебного доказательства. Он проводил различие между знанием и мнением. Первое, как мы видели, сводимо к трем видам; при этом классифицировать степени убеждения, следующего из суждения (мнения), совершенно вне человеческой власти; та степень, до которой факты или суждения могут находиться в соответствии с нашим предшествующим знанием, наблюдением или опытом, неизбежно варьируют до бесконечности. Д. Локк пытался выразить некоторые из оттенков суждения в терминах уверенности, обоснованной веры, просто веры, догадки, предположения, сомнения, недоверия, сомнительности и пр. [634] Окончательный вывод Д. Локка состоит в том, что доказательство есть раскрытие соответствия или несоответствия двух идей через посредство одного или нескольких доводов, находящихся между собою в постоянной, неизменной и очевидной связи [635] .

634

См.: Локк Д. Опыт о человеческом разуме. — С. 640–642

635

См. там же. — С. 633.