Доказывание истины в уголовном процессе: Монография
Шрифт:
«Судебно-правовые топы» категориально связаны с общими местами, лежащими в логике, но также с другими стереотипами, имеющимися в национальном языке, культуре. Многие из них закреплены в пословицах, поговорках. Устойчивые выражения, такие как пословицы, поговорки, максимы, являются одновременно и формой, и содержанием. В отношении данных устойчивых выражений существует неизменная реакция речедеятелей, они являются для них мыслительными стереотипами. Поэтому в суде присяжных юристу надо аргументировать свою позицию не только буквой закона, но и используя народный язык, апеллируя к языковой компетенции простых людей, используя устойчивые выражения и мыслительные стереотипы (поговорки, пословицы) [528] .
528
См.: Амиров К.Ф. Пословица и поговорка в речи государственного обвинителя // Метко сказать — порок наказать: пословицы и поговорки разных народов мира о праве и законности. — Казань, 2006. — С. 10–12; Николаев Ю. Прокурор взялся за фольклор //
Значит, в качестве предмета согласия аудитории следует рассматривать факты, общепризнанные истины и предположения, разделяемые аудиторией, штампы, пословицы и пр. Как отмечает А.С. Александров, в судебной аргументации не менее важной составляющей, наряду с фактическими данными, являются устойчивые выражения, формулы, в которых воплощено согласие аудитории относительно каких-либо предметов. Эти устойчивые выражения используются для достижения единства оратора с аудиторией слушателей. Автор договаривается с аудиторией, что именно при помощи такой-то формулы он будет называть факты, определять их ценность, связи и пр. Нужно, чтобы слушатели отождествляли себя и свою точку зрения с тем, кто использует или одобряет использование данных формул. Устойчивое выражение является одновременно формой и содержанием. В отношении устойчивых выражений существует неизменная реакция. Они являются мыслительными стереотипами. К такого рода устойчивым формулам относятся максимы, пословицы, то есть устоявшиеся в языковом сознании народа фигуры мысли. В целом для характеристики указанных выражений с устойчивым смыслом можно употребить понятие «общие места». Как уже указывалось, общие места — это естественные непререкаемые суждения, общепризнанные постулаты, которые кажутся естественными, и поэтому истинными. Система общих мест воплощается в фольклорных текстах с опорой на пословицы как ключевые тексты [529] .
529
См.: Александров А.С. Введение в судебную лингвистику. — С. 212.
Итак, уголовное судопроизводство как вид словесности имеет свою систему общих мест, используемых для изобретения доводов и ведения аргументации — судебную топику. Судебная топика (криминально-процессуальная) воплощена в виде юридических конструкций с устойчивым смыслом, которые закрепляют правовые ценности или суждения здравого смысла: принципах, аксиомах, презумпциях, фикциях и пр. Фактическое основание довода, образованное при представлении и исследовании доказательства (скажем, показания свидетеля) также содержит (общее) суждение: фактическую презумпцию добропорядочности свидетеля, его способности удостоверять факты, достоверность его показаний. Это и есть та интеллектуальная начинка факта, о которой мы уже говорили. Специфичность судебной аргументации состоит в том, что ограничения по доказыванию кодифицированы и являются обязательными для обеих сторон. В частности, это касается и правовых презумпций: сила неопровержимых презумпций сопоставима с уверенностью в существовании факта [530] .
530
См. там же.
Следующий момент, на который хотелось бы обратить внимание, это трактовка в свете понятия «довод» предмета доказывания и доказательства. Или, иными словами, в чем различие между Factum Probandum and Factum Probans. «Доводы не могут быть выставлены в качестве тезисов, так как они служат средством для обоснования тезисов» [531] . Довод — это всегда иерархия в отношении «доказываемое и доказывающее». Они не могут поменяться местами. Факт-2 — это всегда средство доказывания, а не доказываемый факт. В структуре довода расположен факт-2 в виде посылки, а тезис — это и, может быть, доказываемый факт. В цепи доводов каждый выведенный факт может стать доказывающим, вплоть до конечного пункта — юридического состава как предмета доказывания.
531
Психология влияния. Хрестоматия. — СПб.; М.; Харьков; Минск, 2001.
Факт, подлежащий доказыванию, называется «основным фактом» /principal fact/, факт, который предназначен устанавливать его, «доказательственный факт» /the evidentiary fact/ [532] . Когда цепь состоит из более чем двух частей, тогда промежуточные звенья связи являются основными фактами относительно тех фактов, что ниже, а доказательственные факты — в отношении тех, что выше их. Так мы предлагаем называть соотношение основных и доказательственных фактов [533] .
532
Bentham J. Rationale of Judicial Evidence — P. 18.
533
Cм.: Best W.M. The principles of the law of evidence with elementary rules for conducting the examination and cross-examination of witness. — P. 7.
Как отмечает Вигмор, доказательство — всегда относительный термин. Это показывает отношение между двумя фактами, Factum Probandum, или суждение, которое будет доказано, и Factum Probans, или материал, доказывающий это суждение. Первое является обязательно гипотетическим; последний выдвинут как действительность с целью убеждения суда, что первый — также действительность. Никакое правильное и верное понимание природы любого
534
Wigmore J.H. The Science of Judicial Proof. — P. 5.
Отечественные авторы рассуждают сходным образом: «Для того чтобы осуществить доказывание, необходимо отделить доказательства (аргументы) от доказываемого положения (тезиса). Для того, чтобы с помощью доказательств (сведений) можно было установить доказательственные факты, их нужно отграничить друг от друга как основания тезиса. Для того, чтобы с помощью доказательственных фактов можно было установить предмет доказывания, их также нужно строго логически, структурно отграничить друг от друга» [535] .
535
Колдин В.Я. Информационные процессы и структуры в криминалистике / В.Я. Колдин, Н.С. Полевой. — С. 64.
Значит, каждый доказательственный факт может быть преобразован во временный (переходный) Probandum. Во всех связанных выводах доказательственный факт, ближайший к Probandum, становится в свою очередь временно Probandum; и также следующий доказательственный факт становится Probandum; пока конец цепи не достигнет чего-то воспринимаемого судом в качестве источника доказательства. Это может быть или показание свидетеля, данное в суде, или иное доказательство.
Для большинства доказательств, по крайней мере, два шага при выведении вывода требуются: вывод, делаемый из факта заявления свидетеля (имеющегося в свидетельских показаниях) к предмету (утверждению, требующему доказательства) /matter/, и затем косвенный вывод из предмета (утверждения, требующего доказательства) /matter/, утверждаемого к другому предмету (утверждению, требующему доказательства) /matter/. Более того, мы также, возможно, будем нуждаться даже в двух или трех выводах последнего вида прежде, чем будет достигнуто главное суждение, составляющее суть требований стороны. Таким образом, мы часто должны будем использовать два вывода из заявлений, — сначала от одного заявления (в суде) к факту делания заявления во внесудебной процедуре, а затем от последнего к правде вопроса /matter/, утверждаемого им [536] .
536
См.: Wigmore J.H. The Science of Judicial Proof. — P. 15.
В процессе редко случается так, что предлагаемые выводы просты. Вывод, который приводит к собственно Probandum, будет обычно делаться из факта, который был сам достигнут выводом; и возможно этот вывод в свою очередь был достигнут от другого факта, основанного на выводе. Такой ряд выводов можно назвать формированием цепи. Процесс, наиболее необходимый для правильного размышления по частям доказательства, является анализом выводов. Когда мы проанализировали и получили несколько шагов сознательного рассуждения, тогда и затем только можем мы различать возможности ошибочного вывода. В каждом из этих шагов выведения вывода есть место для сомнения, и каждый из выводов опирается на заключение, которое, как предполагают, было достигнуто через предыдущий вывод. Только осторожным разбором неявных шагов вывода мы можем установить, что в остатке, и определить места для возможных сомнений.
Анализ видов доказательства и процессов доказывающего рассуждения позволил Вигмору выйти на методологическую проблему того, как проанализировать возможности доказательственного факта. «Из предыдущего анализа должно быть замечено, что существенная вещь, касающаяся подготовки к тому, чтобы оценить эффект доказательства, заключается в том, чтобы проанализировать точно вывод, предложенный в каждом случае. Каждый доказательственный факт предлагаемся для того, чтобы доказать Probandum. Мы знаем, что в большинстве случаев он, возможно, не полностью доказывает. Поэтому необходимо поместить его на свет и проанализировать его, чтобы увидеть то, что является его недостатками». Практически у этого анализа есть четыре шага, (а) Первый шаг для нас самих должен состоять в том, чтобы точно оценить, в словах, чем является предлагаемое доказательство, и затем, также точно, что является его воображаемым Probandum. Пока это не сделано, бесполезно идти далее. (b) Второй шаг надо записать, в словах, точно, что логические возможности для противника состоят в том, чтобы объяснить вывод в любой из последовательных стадий и оценить вероятности любого из них, являющегося более правильным, в подручном случае, чем вывод к нашему собственному Probandum. (с) Третий шаг должен исследовать очевидные вероятности для противника в том, чтобы иметь дело с вышеупомянутыми очевидными фактами. (d) Заключительный шаг состоит в анализе эффекта массы доказательственных фактов [537] .
537
См.: Wigmore J.H. The Science of Judicial Proof. — P. 19, 20.