Докер
Шрифт:
— Ну, ты могла и забыть, — сказал я. Набрав справочную Финлядского вокзала, я спросил, часто ли идут поезда на станцию Серов.
— Станцию Серов?
— Серов.
— Одну минуту!
У телефона я проторчал добрых десять минут. И уже хотел положить трубку, как женский голосок снова заговорил:
— По Финляндской дороге нет станции Серов. На Карельском перешейке, правда, есть поселок Серово, но он находится на Выборгском шоссе, недалеко от Зеленогорска, в стороне от железной дороги… Есть еще город Серов,
— Ну как же нет! — возмутился я и бросил трубку на рычаг.
Потом я рылся в картах, но станции Серов нигде не было. Был город Серов, бывший Надеждинск…
В осеннюю пору 1932 года на улочках Надеждинска появился молодой, симпатичный летчик в военной форме. Первыми его заметили девушки, стали приглядываться к нему и гадать: не подручный ли это сталевара Анатолий Серов, уж больно похожа улыбка.
Да, это был он, Анатолий Серов. За три года, что он учился в авиационной школе, потом служил в части, вон как раздался в плечах, не сразу и узнаешь. К тому же — летная форма.
Надеждинск тридцатых годов — это прежде всего металлургический завод, к которому лепились улицы этого небольшого уральского городка. И интересы жителей были связаны с заводом. Сталевара, доменщика, литейщика можно было встретить в каждой семье. Вот летчика — нет, не было.
Теперь есть и летчик. Нисколечко не изменился этот Анатолий Серов! Такой же заводила, каким его помнят на заводе. Не успел и дня пробыть дома, как уже хлопочет о заводском аэроклубе.
Когда на первом занятии Серов сказал, что стать летчиком — дело смелых, и прежде всего сталеваров, в зале раздались голоса:
— И я, и я хочу стать летчиком!..
Среди кричавших был и его двоюродный брат. Тоже Анатолий, тоже Серов, тоже подручный сталевара. Только отчество у него было другое — Иванович, и на два года был он моложе…
Правда, Анатолию-младшему, прежде чем поступить в Оренбургскую летную школу, пришлось три долгих года учиться в металлургическом техникуме. Так хотел отец — старый горняк думал отвадить сына от летного дела. Но сын оказался удивительно настойчивым. Получив диплом техника-прокатчика, он тут же уехал из Надеждинска.
Анатолий-старший же в это время бог знает что вытворял в дальневосточном небе — он овладевал техникой высшего пилотажа. Успехи у него были громадные. По мастерству его сравнивали с Валерием Чкаловым.
О Серове много писали в тридцатые годы, о нем слагали легенды.
После возвращения из Испании он был назначен начальником летной инспекции Красной Армии. Ему присвоили звание Героя Советского Союза и звание комбрига — чин, равный генеральскому. Перед ним поставили задачу: не увлекаться инспектированием, а учить тому, чему сам научился в боях с фашистскими асами.
И он учил.
Однажды в испанском небе «четверка» Серова вступила в бой
Жизнь Серова трагически оборвалась 12 мая 1939 года.
Под Москвой, во время учебно-тренировочного полета на двухмоторном самолете «УТИ-4», на котором он в роли инструктора летел с известной летчицей Полиной Осипенко, самолет не вышел из пикирования, врезался в землю…
Страна была в трауре.
В эти дни город металлургов Надеждинск был переименован в Серов.
С Анатолием-младшим судьба меня свела во время войны. Это было в начале февраля 1942 года, в одном городке, куда я приехал писать о летчиках полка Добыша для армейской газеты. Но прежде мне захотелось слетать на боевое задание в тыл врага. И это удалось сделать с замечательным летчиком Борисом Афониным.
С Анатолием Серовым мне предстоял мирный полет в расположение штаба армии, в Алеховщину. Серова там ждала награда — орден Ленина за недавние бои в районе Тихвина.
И вот мы с ним с утра сидим на аэродроме, ждем погоды.
— Шли бы вы, товарищи, домой, — советует нам заместитель командира полка Перепелица. — Ну какой может быть полет при нулевой видимости?
Я переглядываюсь с Серовым: «Может, действительно отложим?» Но он качает головой, твердо произносит:
— Будем ждать!
— А если снег будет идти целый день?..
— Все равно будем ждать…
Перепелица пожимает плечами и уходит. Знает характер Серова! О его настойчивости и мне в полку много рассказывали.
Мы уже около трех часов мерзли на аэродроме, когда снова появился Перепелица, сжалился над нами:
— Ладно уж, если будет хоть пятьдесят метров видимости, дам разрешение на вылет. А там как знаете!
— Полетим слепым полетом!.. Все будет в порядке! — ответил Анатолий Серов, и мы побежали к самолету.
Это был тяжелый, неуклюжий «ТБ-3». Самолеты этого типа уже были сняты с эксплуатации. Вместо них летали новенькие и изящные пикирующие бомбардировщики. «ТБ-3» использовались в полку как «извозчики».
И вот мы теперь сидим и ждем в самолете. Ждет экипаж. Вскоре как будто бы посветлело, как будто бы и снегопад немного утих.
Нам дали разрешение на полет.
— Засеките время! — крикнул мне Серов. — Через сорок четыре минуты приземлимся в Алеховщине.
— Засекаю! — крикнул я.
И мы взлетели. Тяжело, с каким-то надрывом шел «ТБ-3». У него скорость была не больше, чем у «кукурузника». Непонятно, как на нем летали в начале войны? Это почти что неподвижная цель, которую легко сбить первым же снарядом.