Доктор 5
Шрифт:
— Не прижились?
— Ещё не сформированы даже, — Он разворачивается на секунду, чтоб неодобрительно взглянуть на меня, — по большому счёту. Это всегда проходит болезненно, я застал времена распада Союза… Вот тут только один вариант: «сцепить булки» и держаться. Тем более, ты-то не один и не в вакууме. — Котлинский явно имеет ввиду что-то из времён той поры (которую я не застал), но переспрашивать не буду. — В общем, как только там определят, какое действующее вещество, либо даже сам препарат, берём ноги в руки, в руки ещё кое-что берём, — Котлинский, не вынимая рук из карманов, кивает на шкаф (в котором за стеклянными дверцами располагается подобие бара), — и идём штурмовать сразу и комиссию, и госпиталь. Чтоб через него на эту комиссию выйти. Либо даже, чем чёрт не шутит…
— А почему вы так уверены, что в госпитале могут быть в курсе?
— Самое мощное отделение терапии, — пожимает плечами Котлинский, продолжая разглядывать что-то в окне. — Ну, даже если брать в целом по всей стране — и то, одно из самым мощных. А если рассматривать только вояк, с учётом их специфики, так и вообще, самое. Тут сложно объяснить именно тебе, как молодому. Я вот чувствую, но как сформулировать… понимаешь, использование спецфармы — отдельная тема. Медики вояк, как бы ни было, не знать об этом не могут. Прими как аксиому. Прежде всего, с ними по-любому будут советоваться, если только пользователи не камикадзе. А далее, в действие вступает корпоративная этика: сведения об использовании и всяких интересных сопроводилках и побочках всегда стараются накапливать. Учтём, что информация закрытая. Где накапливать? Вот госпиталь — как раз место, так сказать, кристаллизации для накопления подобной информации. Не знаю, может, не внятно объяснил, но оно точно так.
— Я понимаю. Госпиталь, судя по вашим словам, выступает аналогом вычислительного центра по теме. Куда, в том или ином виде, будет стекаться информация.
— Точно. Но не стекаться, а накапливаться. Наверняка, в подразделениях, где спецфарму употребляли или употребляют, информации будет больше. На конкретный момент времени. Но, — Котлинский поднимает вверх палец в своём любимом жесте, — в целом по стране и министерству, наибольшее количество этой тематической информации хранится именно в госпитале. Вот, — Котлинский с облегчением выдыхает. — Теперь давай дальше. Что ты там о благотворительности хотел сказать?
— Не благотворительность. Часть дней принимать грудничков бесплатно, в порядке живой очереди. Наверняка ведь есть те, кто заплатить не может? Вторую половину недели — принимать платно, но по записи.
— По деньгам ты считал дельту?
— Нет. Не счёл важным. Деньги же вы считаете, не я.
— Ну ты молодец! — вскидывается Котлинский. — Там, если что, есть и клиники доля. Мелочь, конечно, но расходы ведь какие-то остаются. Ладно, это я так, ворчание для порядка…
— Я думал, для вас это копейки. Имидж и эффект важнее.
— Да эффект-то да, — трёт затылок Котлинский. — Саша, давай откровенно. Отгадай, чего я сейчас опасаюсь?
— Понятия не имею, — искренне удивляюсь и пожимаю плечами. Хотя Котлинский, продолжая стоять спиной, меня не видит.
— Если не все, то очень многие это проходят, — смеётся он. — Особенно работающие с детьми. Пытаются помочь поначалу всем подряд, без учёта своих личных интересов.
— Судя по вашему смеху, есть подводный камень?
— Ещё какой, — взрыв хохота. — Буквально в течение нескольких лет, если не месяцев или даже недель, более девяноста процентов этих «подвижников» возвращаются обратно, на стезю обычных товарно-денежных отношений. И теперь смотри, что дальше. Приложи это к нашей с тобой ситуации.
— Объявляем меценатство, — я понял, что он имеет ввиду. — Начинаем принимать три дня из шести бесплатно. Потом у меня меняется настрой, либо мировоззрение, в общем, я «сдуваюсь». А КЛИНИКА вынуждена убирать бесплатный приём, возвращая платный, и теряя репутацию. Поскольку всё это происходит в очень коротких промежуток времени, и ещё на слуху у тех мам, которые буквально две недели тому были у нас по бесплатной программе. Вы об этом?
— Ну видишь, как приятно иметь дело с умным человеком, — продолжает ржать у окна Котлинский, но уже значительно тише. — Саш. Ты не подумай, что я лично в твой огород камень бросаю: к тебе лично вообще никаких претензий. Но статистика — упрямая вещь. Это раз. Второе: лично мне бы крайне не хотелось от имени клиники проводить бесплатные социальные эксперименты, почти гарантированно теряя репутацию и имя, в тех моментах, где риск более девяноста процентов. Статистика — упрямая вещь, — повторяет он. — И лучше я тебе сейчас всё выскажу откровенно, и послушаю тебя в ответ. Чем потом… Ты понял.
— Да всё правильно, без вопросов, — задумываюсь на секунду. — А если через этот ваш маркетинг?
— Подробнее.
— Не говорим, что это постоянка. По каналам коммуникации, объявляем недельную акцию. Ну уж на три-то дня и одну неделю мы с вами всегда можем договориться?!
— Не вопрос. Продолжай, — заинтересовывается Котлинский.
— Объявляем акцию на неделю или две. По итогам двух недель смотрим, и планово продляем акцию. На тот же период. И так до бесконечности.
— Либо пока тебе не надоест, — Котлинский разворачивается на одной ноге, стараясь не опираться на вторую, и падает обратно спиной в кресло. — Хм. Вариант. Но у меня тогда второй вопрос? А что так? — он добродушно смеётся сам над собой, пытаясь одной ногой в положении «сидя» оттолкать себя в кресле обратно к столу. — Я-то себе с косметологии и пластической хирургии всё скомпенсирую! Кстати, хотел тебе честно рассказать, но всё никак случая не выдавалось… Но тебе это всё зачем?
— По деньгам проблем нет, — пожимаю плечами. — С голоду не пухну. Дело любимое. В финансовом выражении, потери лично для меня не критичны: на жизнь именно сейчас хватает с запасом; а на то, чего хочу, таким образом не одну пятилетку откладывать. Плюс, обозначился один момент на Хоргосе: возможно, получится «продавить» запуск пакета исследований сосвместно с ними. Или даже под их эгидой, если считать китайцев за отдельный вариант. По финансам это потенциально снимает все вопросы на ближайшее время. Если получится договориться. — В двух словах рассказываю о поездке к ЯньАнь, которую Котлинский видел лично, и о беседе с Гао.
— Занимательно, — неожиданно задумывается Котлинский. — Ладно, это я обдумаю чуть позже и без тебя…
— А что вы говорили о косметологии и пластике? — цепляюсь за услышанный только что фрагмент. Тема лично мне интересна.
— А-а-а, точно… Вот она, старость, чуть не забыл уже… В общем, неожиданная зависимость всплыла, — загорается Котлинский, поудобнее устраиваясь в кресле и вытягивая-таки ногу на стол. — У меня было отделение косметологии в планах. Были выделены площади, к специалистам присматривался, пару операций пытался коммерциализовать, пока то-сё… Но взрыв произошёл, когда мы стали детей принимать. — Он ловит моё изменившееся выражение лица и торопится поправиться. — В хорошем смысле взрыв! Наплыв то есть! Я как-то раньше не задумывался, что это во многом пересекающаяся целевая аудитория, но вот практика показала: запрос на косметологию, на ресепшне, стал расти прямо пропорционально принятым тобой детям. — Котлинский придвигает к себе органайзер и продолжает. — На ресепшн, в одной из форм отчёта, фиксируют и вопросы посетителей. О тех или иных видах услуг. Я, когда есть время, эти вопросы обрабатываю лично: надо же знать, о чём мечтать и куда лучше развиваться.
— И-и-и? — напоминаю, поскольку Котлинский погрузился в органайзер и замолчал.
— Где оно тут… О! вот. Я, смеха ради, поручил девочкам задавать спрашивающим такой вопрос: а внесёте ли вы аванс, допустим, два процента, если НОВАЯ КЛИНИКА возьмётся за организацию этой услуги в рамках нашего понимания стандартов? Как эти услуги должны оказываться.
Котлинский победоносно смотрит на меня и держит паузу. Вопросительно наклоняю голову. Он продолжает:
— Оказалось, что более пятидесяти процентов спрашивающих аванс бы внесли легко. Заодно, постепенно развивая этот вопросник, хоть сейчас на коллегии министерства могу с докладом выступать. Причём компетентно, со ссылкой на статистику, конкретных личностей и реальные случаи. Которые, по большому счёту, тенденции… — Котлинский снова углубляется в органайзер, обнаружив там что-то интересное.