Доктор Данилов в реанимации, поликлинике и Склифе (сборник)
Шрифт:
– Наоборот, езда меня успокаивает, но можно и погулять.
Они двинулись вдоль длинной коробки торгового центра.
– Если ты не возьмешься за ум, Данилов, то твоим скачкам с одного места на другое никогда не будет конца. И не надо снова убеждать меня в том, что ты не виноват! Ты виноват хотя бы в том, что это происходит с тобой, а не с кем-то другим. Взять хотя бы Полянского, вот он почему-то умеет выстраивать правильные отношения с руководством. Ты бы поинтересовался, как это у него получается, вдруг это не сложно и не больно?
– У Полянского
– Да лучше уж девушек, чем работу! – вырвалось у Елены.
– Ничего себе заявление! – изумился Данилов. – И от кого я это слышу? От жены? Вот уж не ожидал... Слушай, а можно я не буду начинать с девушками? Мне и так проблем хватает.
– С одной мной, ты хотел сказать?! – Елена обернулась к Данилову.
– Нет, вообще... По жизни хватает проблем.
– Ты не любишь проблемы, правда?
– А кто их любит? Разве что мазохисты...
– Мазохисты любят, когда шелковой плеткой по попе гладят. – Данилов не стал уточнять, почему именно шелковой. – А если ты не любишь проблемы, то делай так, чтобы их у тебя не было... Или хотя бы было поменьше. Старайся – и получится.
– Как будто я не стараюсь.
– Совершенно не стараешься. И не будешь, потому что не хочешь. Ты лучше уйдешь из Склифа с высоко поднятой головой и начнешь где-то в другом месте. Там месяца за два-три тебя раскусят и избавятся...
– Подобные пророчества неуместны, ты не находишь?
– Они жизненны и оттого уместны. – Елена остановилась и посмотрела в глаза Данилову. – Все так и будет. А я, между прочим, не молодею. И лет через пять мне рожать будет уже поздно.
– Давай не будем валить все в одну кучу. – Терпение Данилова подходило к концу. – Ты говоришь так, словно я нигде не работаю и ничего не зарабатываю. Это же не так. Я меняю места работы, но я все время работаю, не сижу месяцами дома в ожидании чуда. И зарабатываю, конечно, не столько, сколько ты, но тоже неплохо. Плюс квартиру в Карачарове сдаем. Так что родить ребенка тебе никто не мешает. Я только «за». Обеими руками.
– Данилов, ты никак не поймешь меня! Смотри, вот я забеременела, а тебя с очередной работы выжили. Я же выкину на нервной почве. От волнений и переживаний. А вдруг тебе не удастся быстро найти следующую работу? А вдруг там будут платить гроши?..
– Зачем сгущать краски?
– Затем, что так оно и будет. Вот если бы ты прижился, то есть приработался где-нибудь, то тогда... и вообще... Ну разве ты не понимаешь, что это уже перебор?! Это я должна спрашивать «зачем?!». Вот зачем ты нахамил начальству в Склифе?! Зачем еще с кем-то цапался по дежурству?! Зачем тебе это?!
– Так получилось. А нахамил я, потому что он первым попробовал меня унизить...
– Боже мой! – Елена прижала ладони к вискам и пошла вперед. – Боже мой! Старая песня о главном! Для кого я все говорю? Для себя? До Никиты доходит в десять раз быстрее!
– Он умный, а я дурак! – отозвался Данилов за ее спиной.
– В твоем возрасте этим бравировать неприлично!
– Лен, давай прекратим. – Данилов предпринял последнюю попытку к перемирию. – Ты же не первый год меня знаешь и прекрасно понимаешь, что всякие там компромиссы – это не мое...
– А что, мое, что ли?! – Елена снова остановилась и начала шарить рукой в сумке. – Или ты думаешь, что я просто тащусь от компромиссов?! Напрасно! Просто есть такое слово – «надо»! И под него мне приходится подгонять свое «хочу»!
Она вытащила из сумки платок и разрыдалась. Данилов взял жену под руку и повел к машине. В машине можно было спрятаться, а еще там была вода – и попить хватит, и умыться. Он ничего не говорил – знал, что без толку. Пусть сначала эмоции улягутся.
Эмоции у Елены улеглись чисто внешне ровно настолько, чтобы можно было на скорую руку обновить макияж в салоне автомобиля. В душе ее продолжала клокотать буря. Спокойствие Данилова (в некоторой степени показное) она расценила как равнодушие к ее мнению и решила, что просто обязана если не вывести его из себя, то хотя бы сделать менее спокойным. Не из вредности, а для того, чтобы заставить задуматься над всем, что она сегодня ему сказала. Перебрав в уме возможные варианты, Елена остановилась на одном, как ей казалось, лучшем из всех. Правда, это только казалось, потому что гнев и раздражение плохие советчики в подобных вопросах.
– В свое время для того, чтобы вытащить тебя оттуда без последствий, мне пришлось пойти на довольно значительный компромисс, – сказала она спустя некоторое время, катя в среднем ряду по Рязанскому проспекту. – Можешь считать, что ты передо мной в долгу.
– Это упрек или констатация факта?
– Это напоминание. Если я ради тебя иду на какие-то уступки, то и ты ради меня должен делать то же самое. Ведь мы же одна семья.
– В семье, как мне казалось, не принято предъявлять друг другу неоплаченные счета, – тихо, как будто про себя сказал Данилов.
– Что? – Дорожный шум помешал Елене расслышать фразу полностью.
– Ничего, – так же тихо ответил Данилов.
Он достал из поясного чехла мобильный и нажал одну из кнопок.
– Никита?.. Ты дома?.. Прекрасно. Мама подъедет минут через десять, помоги ей разгрузить машину.
– У тебя что, в спину вступило? – спросила Елена. – Давай в аптеку за метиндолом заедем, а то дома у нас только йод и аспирин...
– В душу мне вступило! – ответил Данилов. – Останови, пожалуйста, машину, я выйду.
– Зачем? – удивилась Елена, но послушно перестроилась в правый ряд.
– Хочу побыть один, – честно признался Данилов.
– Вова, не дури! – потребовала Елена.
– Ты меня хорошо знаешь, не остановишься – выйду на ходу, – пригрозил Данилов.
– Ну, прости меня, пожалуйста. Ляпнула, не подумав.
– Останови. – Данилов взялся за ручку двери.
– Останавливаю! – Елена испугалась, что он действительно попытается выпрыгнуть на ходу, и резко нажала на тормоз. Сзади послышались возмущенные гудки, но, на счастье, обошлось без столкновения.