Доктор Коул

Гордон Ной

Иногда по утрам в четверг возле клиники собиралась большая толпа протестующих. Бывало, что приходило всего несколько человек. Р. Дж. заметила, что если устанавливалась плохая погода, то демонстранты держались максимум один день, а потом не появлялись, за исключением лишь той женщины с грустными глазами. Она приходила утром каждый четверг вне зависимости от погоды. Она никогда не кричала, не махала табличкой.

Каждую неделю они с Р. Дж. молча обменивались кивками, как бы признавая право каждой из них на свое понимание человечности.

Однажды, когда шел сильный дождь, Р. Дж. рано приехала в клинику и, как обычно, увидела ее, одетую в желтый дождевик. Они по традиции обменялись кивками, и Р. Дж. начала подниматься по лестнице к входу. Возле двери она заколебалась и направилась прямо к женщине. С ее дождевика стекала вода.

— Послушайте, давайте я вас угощу кофе. Там на углу есть кофейня.

Они молча смотрели друг на друга. Женщина приняла решение и кивнула. По пути они остановились у припаркованного неподалеку «вольво», чтобы положить табличку на заднее сиденье.

В кофейне было сухо и тепло. Слышался звон посуды и громкие голоса мужчин, обсуждавших спорт. Сняв дождевики, женщины сели за столик.

Демонстрантка слабо улыбнулась.

— Это пятиминутное перемирие?

Р. Дж. посмотрела на часы.

— Пожалуй, десятиминутное. Потом мне надо будет идти на работу. Меня зовут Роберта Коул, кстати.

— Эбби Оливер.

Поколебавшись секунду, она протянула ладонь, и Р. Дж. пожала ее.

— Вы доктор?

— Да. А вы?

— Учитель.

— Что преподаете?

— Английский на первом курсе.

Они заказали кофе без кофеина.

Повисла неловкая пауза. Каждая из них ожидала, что другая начнет говорить какие-то неприятные вещи, однако этого не случилось. Р. Дж. так и подмывало задавить эту женщину фактами, рассказать ей, например, о Бразилии, где в год проводится столько же незаконных абортов, сколько в США законных. Разница состоит в том, что в США десять тысяч женщин каждый год госпитализируются с осложнениями после аборта, а в Бразилии эта цифра приближается к четыремстам тысячам.

Но Р. Дж. понимала, что у женщины, сидевшей напротив нее, без сомнения, были свои аргументы, которыми она хотела бы поделиться с ней, сказать, что каждый сгусток ткани, который она удаляла из женских тел, был наделен душой, желавшей родиться в этом мире…

— Это похоже на затишье во время Гражданской войны, — сказала Эбби Оливер, — когда солдаты вылезали из окопов и делились едой и табаком.

— Так и есть, верно ведь? Не считая того, что я не курю.

— Я тоже.

Они заговорили о музыке. Оказалось, что обе очень любят Моцарта, восхищаются Сейдзи Одзавой^[8] и скорбят из-за утраты Джона Уильямса, дирижера Бостонской оперы.

Эбби играла на гобое. Р. Дж. рассказала ей о виоле да гамба.

Однако в конце концов они допили кофе.

Р. Дж. улыбнулась, отодвинула стул, Эбби Оливер кивнула и поблагодарила. Она вышла назад в дождь, пока Р. Дж. расплачивалась за кофе. К тому времени как Р. Дж. вышла из кофейни, Эбби достала из «вольво» табличку и зашагала к клинике. Не глядя на нее, Р. Дж. поднялась по ступенькам и вошла в клинику.

42

Бывший майор

Р. Дж. понемногу засадила грядки, выкраивая по полчаса в день после возвращения с работы. Несколько раз она задерживалась в саду до сумерек, а то и до темноты. Ей пришлось сажать маленькие помидоры и зеленый перец под моросящим дождем. Это было не самым удачным ходом с точки зрения садоводства, но у нее просто не было времени. Работая в саду урывками, Р. Дж. между тем наслаждалась близостью к земле, которая обещала хороший урожай.

И все-таки в саду дела шли хорошо. Однажды в среду, поздно вечером, когда Р. Дж. рвала зелень, к дому подъехал автомобиль с номерными знаками штата Коннектикут.

Она оторвалась от грядки и увидела, как водитель выбрался из машины и направился к ней, немного прихрамывая. Это был мужчина с небольшим брюшком, среднего возраста, с высокими залысинами, седыми волосами и густыми усами.

— Доктор Коул?

— Да.

— Я Джо Фэллон.

Несколько секунд она не могла понять, кто это, но потом вспомнила рассказ Дэвида об обстреле, во время которого его ранили. Тогда погиб один капеллан, а другой был ранен.

Р. Дж. непроизвольно взглянула на его ноги.

Джо заметил ее взгляд и сказал:

— Да. — Он поднял правое колено и постучал костяшками пальцев по голени. Послышался глухой стук. — Это Джо Фэллон, — сказал он и ухмыльнулся.

— Вы были лейтенантом или майором?

— Майором. Лейтенантом был Берни Тауэрз, земля ему пухом. Но я недолго пробыл майором. Да и священником тоже.

Он извинился за то, что приехал без предупреждения.

— Я еду в Спенсер в обитель траппистов. Должен быть там завтра. Я увидел по карте, что могу сделать небольшой крюк и заехать сюда. Хочу поговорить с вами о Дэвиде.

— Как вы нашли это место?

— Я остановился у пожарной станции и спросил, где вы живете.

У него была приятная улыбка, свойственная ирландцам.

— Пойдемте в дом.

Он сел на стул в кухне и наблюдал, как она моет зелень.

— Вы голодны?

— Да. Если вы не заняты, я мог бы пригласить вас на обед.

— В холмах очень мало ресторанов, к тому же они далеко. Я собиралась приготовить обычный ужин: яйца и салат. Хотите составить мне компанию?

— С удовольствием.

Она порезала салат, рукколу и купленные в магазине помидоры, сделала омлет и тосты и накрыла на стол на кухне.

— Почему вы оставили карьеру священнослужителя?

— Я хотел жениться, — тут же ответил он. Р. Дж. поняла, что ему уже не раз приходилось отвечать на этот вопрос. Он склонил голову. — Благодарю тебя, Господи, за эту пищу.

— Аминь. — Р. Дж. подавила желание поесть поскорее. — Чем вы сейчас занимаетесь?

— Я профессор в колледже. Университет Лойолы в Чикаго.