Доктор Коул
Шрифт:
Иногда по утрам в четверг возле клиники собиралась большая толпа протестующих. Бывало, что приходило всего несколько человек. Р. Дж. заметила, что если устанавливалась плохая погода, то демонстранты держались максимум один день, а потом не появлялись, за исключением лишь той женщины с грустными глазами. Она приходила утром каждый четверг вне зависимости от погоды. Она никогда не кричала, не махала табличкой.
Каждую неделю они с Р. Дж. молча обменивались кивками, как бы признавая право каждой из них на свое понимание человечности.
— Послушайте, давайте я вас угощу кофе. Там на углу есть кофейня.
Они молча смотрели друг на друга. Женщина приняла решение и кивнула. По пути они остановились у припаркованного неподалеку «вольво», чтобы положить табличку на заднее сиденье.
В кофейне было сухо и тепло. Слышался звон посуды и громкие голоса мужчин, обсуждавших спорт. Сняв дождевики, женщины сели за столик.
Демонстрантка слабо улыбнулась.
— Это пятиминутное перемирие?
Р. Дж. посмотрела на часы.
— Пожалуй, десятиминутное. Потом мне надо будет идти на работу. Меня зовут Роберта Коул, кстати.
— Эбби Оливер.
Поколебавшись секунду, она протянула ладонь, и Р. Дж. пожала ее.
— Вы доктор?
— Да. А вы?
— Учитель.
— Что преподаете?
— Английский на первом курсе.
Они заказали кофе без кофеина.
Повисла неловкая пауза. Каждая из них ожидала, что другая начнет говорить какие-то неприятные вещи, однако этого не случилось. Р. Дж. так и подмывало задавить эту женщину фактами, рассказать ей, например, о Бразилии, где в год проводится столько же незаконных абортов, сколько в США законных. Разница состоит в том, что в США десять тысяч женщин каждый год госпитализируются с осложнениями после аборта, а в Бразилии эта цифра приближается к четыремстам тысячам.
Но Р. Дж. понимала, что у женщины, сидевшей напротив нее, без сомнения, были свои аргументы, которыми она хотела бы поделиться с ней, сказать, что каждый сгусток ткани, который она удаляла из женских тел, был наделен душой, желавшей родиться в этом мире…
— Это похоже на затишье во время Гражданской войны, — сказала Эбби Оливер, — когда солдаты вылезали из окопов и делились едой и табаком.
— Так и есть, верно ведь? Не считая того, что я не курю.
— Я тоже.
Они заговорили о музыке. Оказалось, что обе очень любят Моцарта, восхищаются Сейдзи Одзавой[8] и скорбят из-за утраты Джона Уильямса, дирижера Бостонской оперы.
Эбби играла на гобое. Р. Дж. рассказала ей о виоле да гамба.
Однако в конце концов они допили кофе.
Р. Дж. улыбнулась, отодвинула стул, Эбби Оливер кивнула и поблагодарила. Она вышла назад в дождь, пока Р. Дж. расплачивалась за кофе. К тому времени как Р. Дж. вышла из кофейни, Эбби достала из «вольво» табличку и зашагала к клинике. Не глядя на нее, Р. Дж. поднялась по ступенькам
42
Бывший майор
Р. Дж. понемногу засадила грядки, выкраивая по полчаса в день после возвращения с работы. Несколько раз она задерживалась в саду до сумерек, а то и до темноты. Ей пришлось сажать маленькие помидоры и зеленый перец под моросящим дождем. Это было не самым удачным ходом с точки зрения садоводства, но у нее просто не было времени. Работая в саду урывками, Р. Дж. между тем наслаждалась близостью к земле, которая обещала хороший урожай.
И все-таки в саду дела шли хорошо. Однажды в среду, поздно вечером, когда Р. Дж. рвала зелень, к дому подъехал автомобиль с номерными знаками штата Коннектикут.
Она оторвалась от грядки и увидела, как водитель выбрался из машины и направился к ней, немного прихрамывая. Это был мужчина с небольшим брюшком, среднего возраста, с высокими залысинами, седыми волосами и густыми усами.
— Доктор Коул?
— Да.
— Я Джо Фэллон.
Несколько секунд она не могла понять, кто это, но потом вспомнила рассказ Дэвида об обстреле, во время которого его ранили. Тогда погиб один капеллан, а другой был ранен.
Р. Дж. непроизвольно взглянула на его ноги.
Джо заметил ее взгляд и сказал:
— Да. — Он поднял правое колено и постучал костяшками пальцев по голени. Послышался глухой стук. — Это Джо Фэллон, — сказал он и ухмыльнулся.
— Вы были лейтенантом или майором?
— Майором. Лейтенантом был Берни Тауэрз, земля ему пухом. Но я недолго пробыл майором. Да и священником тоже.
Он извинился за то, что приехал без предупреждения.
— Я еду в Спенсер в обитель траппистов. Должен быть там завтра. Я увидел по карте, что могу сделать небольшой крюк и заехать сюда. Хочу поговорить с вами о Дэвиде.
— Как вы нашли это место?
— Я остановился у пожарной станции и спросил, где вы живете.
У него была приятная улыбка, свойственная ирландцам.
— Пойдемте в дом.
Он сел на стул в кухне и наблюдал, как она моет зелень.
— Вы голодны?
— Да. Если вы не заняты, я мог бы пригласить вас на обед.
— В холмах очень мало ресторанов, к тому же они далеко. Я собиралась приготовить обычный ужин: яйца и салат. Хотите составить мне компанию?
— С удовольствием.
Она порезала салат, рукколу и купленные в магазине помидоры, сделала омлет и тосты и накрыла на стол на кухне.
— Почему вы оставили карьеру священнослужителя?
— Я хотел жениться, — тут же ответил он. Р. Дж. поняла, что ему уже не раз приходилось отвечать на этот вопрос. Он склонил голову. — Благодарю тебя, Господи, за эту пищу.
— Аминь. — Р. Дж. подавила желание поесть поскорее. — Чем вы сейчас занимаетесь?
— Я профессор в колледже. Университет Лойолы в Чикаго.