Доктор Коул
Шрифт:
— Вот черт, Гвен. Ты же так надеялась на эту работу.
Гвен пожала плечами. Поначалу все было идеально — она верила в систему и получила премиальные за подписание контракта. Ей гарантировали месяц оплачиваемого отпуска и три недели посещения профессиональных тренингов. Там было несколько докторов, которые казались ей почти гениями. Четверо из них были первоклассными профессионалами.
Но почти сразу один из этих докторов, работавший терапевтом, уволился и перешел в госпиталь для ветеранов, по соседству. Потом еще один врач, единственный оставшийся гинеколог, переехал в Чикаго. К тому времени как еще один педиатр подал заявление об уходе, Гвен уже поняла, в чем причина таких перестановок.
Компанией плохо управляли. У нее было девять филиалов по всем западным штатам. Руководство
— Все очень стандартизировано и загнано в узкие рамки. Никаких вариаций и учета конкретных особенностей. Управляющие настаивают, что вещи, не связанные с болезнью, а именно сопутствующие обстоятельства, которые иногда приводят нас к разгадке, следует игнорировать. Доктор лишен возможности заниматься искусством врачевания.
Гвен настаивала, что дело не в самой системе.
— Я все еще верю, что она жизнеспособна. Мне кажется, медицинская наука достаточно далеко продвинулась, чтобы мы могли четко представлять, сколько времени и усилий понадобится на лечение той или иной болезни, если только нам не придется защищать каждое нестандартное решение перед руководством. Конечно, моей организацией управляют болваны. — Гвен улыбнулась. — Подожди. Становится еще хуже.
Она рассказала, что, чтобы заменить уволившихся докторов, Бучанан нанял терапевта, лишившегося в Бойсе лицензии за махинации, шестидесятисемилетнего мужчину, который никогда не практиковал, а всю свою профессиональную жизнь занимался исследованиями, и еще одного молодого неопытного доктора, который работал временно, пока ему не найдут достойную замену.
— Оставшегося одного хорошего врача, не считая, конечно, твоей покорной слуги, зовут Марти Мерроу. Он носит джинсы, собирает волосы в хвост и слушает нью-эйдж. Вообще-то он пошел к нам работать, чтобы узнать что-нибудь новое. Пытался читать все, что попадалось под руку, был отличным молодым терапевтом, влюбленным в медицину. Короче говоря, очень скоро мы попали в беду.
Для Гвен проблемы начались, когда старика из Бойсе назначили на смены в ее выходные дни. Она часто звонила Бучанану, сначала вежливо, а потом яростно, требуя, чтобы его не ставили в ее выходные. Она говорила ему, что является квалифицированным гинекологом и не позволит какому-то старому хрычу работать с ее пациентами, многие из которых достались ей от уволившихся коллег. Она не забыла отметить, что уровень нагрузки, который лег на ее плечи, явно не соответствует прописанным в контракте нормам и она не сможет обеспечивать качественное лечение, если они в ближайшее время не найдут еще одного хорошего гинеколога.
— Бучанан сказал, что мне нужно научиться работать в команде. Я ответила, что он может засунуть принципы командной игры себе в зад. Так я попала на первое место в его черном списке. Между тем у Марти дела шли намного хуже. По контракту он должен был лечить тысячу шестьсот пациентов. На самом деле он занимался более чем двумя тысячами двумястами пациентами. Новые так называемые доктора осиливали не более четырехсот-шестисот пациентов. Мужик из Бойсе просто мало что знал о медицине внутренних органов. Когда он вел прием, то просил медсестер писать рецепты. Он продержался меньше двух месяцев. Пациенты очень быстро почуяли, что у нас завелись плохие специалисты. Когда наша компания подписала контракт на медицинское обслуживание с одной небольшой фабрикой, сорок восемь человек из пятидесяти попросились к Марти. У нас начали сдавать нервы. Мы не узнавали имена пациентов. Часто нас просили подписывать рецепты для пациентов других докторов, заказывать
Одна из медсестер работала из рук вон плохо. Марти Мерроу постоянно находил у нее ошибки в рецептах, которые она приносила на подпись. Гвен беспокоило, что администратор ведет себя с пациентами грубо и вызывающе. Она часто не передавала докторам вопросы и сообщения.
— Я и Марти часто ругались с ними, — рассказывала Гвен. — Мы оба звонили Бучанану, жаловались, это ему очень нравилось, потому что он мог позволить себе нас игнорировать. Тогда Марти сел и написал письмо президенту компании, бывшему урологу, живущему в Лос-Анджелесе. Марти пожаловался на эту сестру, на администратора, на Бучанана и попросил найти замену всем троим.
Тогда президент позвонил Бучанану и написал письма медсестре и администратору, сообщив им об обвинениях Марти. Когда он потом встретился с ними, они в один голос обвинили Марти в сексуальных домогательствах.
Ты можешь представить, как был рад Бучанан. Он отослал Марти официальное письмо, информируя, что отстраняет его от работы на две недели, пока будет вестись расследование. У Марти очень симпатичная жена, о которой он постоянно рассказывает, и две маленьких дочери, с которыми он проводит все свободное время. Он рассказал жене об этой истории. Это стало началом серьезного испытания для них обоих. Бучанан распространил информацию о том, за что он отстранил доктора от работы. Очень скоро среди друзей Марти поползли слухи.
Марти позвонил старшему брату, Дэниелу Дж. Мерроу, партнеру в одной юридической фирме с Уолл-стрит «Голдинг, Гриффи и Мур». Тот перезвонил Бучанану и сказал, что его клиент Мартин Мерроу настаивает на проведении расследования и каждый сотрудник их офиса должен быть опрошен.
Р. Дж. выпрямилась. Она не могла оставаться равнодушной к подобной истории, хотя и забросила юриспруденцию.
— Ты уверена, что Марти не…
Гвен улыбнулась и кивнула.
— Этой медсестре под шестьдесят. Она страдает ожирением. Как человек, который тоже постепенно стареет и набирает вес, я не хочу наговаривать на престарелых и толстых женщин, но я не представляю, чтобы они могли быть более привлекательны, чем молодые женщины, у которых еще не было проблем с целлюлитом. Что касается администратора, ей девятнадцать лет, но она тощая и вредная. С Марти постоянно работают одиннадцать женщин. Две или три из них очень красивы. Все они заявили, что Марти никогда к ним не приставал. Одна медсестра, однако, вспомнила, как однажды утром в понедельник она предложила Марти пройти «тест». Раз он такой классный диагност, пусть заглянет в глаза Джози и Франсин и определит, у кого из них был секс на выходных. Он сказал, что, должно быть, у Франсин, потому что с ее лица не сходила улыбка.
— Ничего особенного, — сухо сказала Р. Дж.
— Это самое серьезное, что они смогли на него нарыть. Ни одна из этих двух стерв не смогла более-менее нормально объяснить, как он к ним приставал. Было очевидно, что они придумали эту историю после того, как он на них пожаловался. У других наших сотрудников тоже были претензии к этим дамам. После расследования их уволили.
— А Бучанана?
— Он все еще работает. Приносит компании хорошие деньги. Он послал Марти письмо, уведомляя, что расследование не смогло собрать достаточно фактов для подтверждения его вины, потому ему разрешено работать дальше. Марти сказал, что подаст в суд на Бучанана и уволенных женщин за клевету, а на компанию — за нарушение условий контракта. Из Калифорнии прилетел президент компании. Он спросил у Марти о его планах. Когда Марти сказал, что собирается заняться частной практикой, президент предложил помочь, чтобы избежать дурной славы из-за возможной тяжбы. Он предложил выплатить деньги за оставшуюся часть контракта Марти, пятьдесят две тысячи долларов, наличными. Более того, Марти мог забрать всю мебель из своего кабинета и двух процедурных, включая аппарат для ЭКГ, оборудование для ректороманоскопии, с которым ни один из докторов так и не научился работать. Марти сразу же согласился.