Доктор Самты Клаус
Шрифт:
По неизвестно как возникшей прихоти поселковых дам, либо от избытка свободного времени скучными дождливыми вечерами, но белье местных кавалеров было сплошь украшено разнообразной вышивкой. Не говоря уже о том, что самая нижняя часть этого белья дала бы сто очков вперед семейным трусам раннесоветской эпохи. Мало сказать, что трусы поселковых джентльменов свободно достигали колен, зачастую они были отделаны плиссированными оборочками, цветными кружевам и мелкой строчной мережкой. А кое у кого даже бисером и стеклярусом. Не то, чтобы мужчинам на острове это нравилось, но поневоле приходилось мириться с излишествами женского рукоделия. Считалось, лучше уж пусть бабы на досуге вышивают исподнее белье, чем
Но на неподготовленную психику, случайно открывшееся взорам белье ПД произвело бомбо-атомное впечатление. Девица Липа ойкнула и спрятала лицо за «арафатку» Селяма Алейкумовича. Мисс Авас, слишком юная, чтобы выносить подобные удары судьбы, упала в обморок поочередно в объятия Чака с пейсами и Пита с дредами. Робин Конфундус Гуд, будучи от природы слабонервного сложения, заржал в истерике. Благочестивого брата-сайентолога Аф-афа хватил пятиминутный удар. Все прочие в массовом порядке застыли, открыв рты и выпучив до отказа глаза. Одна знойная губернаторша Роза никуда не падала, не закатывала очи горе, не билась в припадке, и вообще единственная получала удовольствие от происшествия. Да еще Вонючка катался в кустах от восторга и взахлеб визжал по-поросячьи. Такой откровенной и захватывающей второй серии, с публичным показом самого нижнего белья ПД, даже он при всем своем наглом коварстве не ждал.
Не то, чтобы в этот роковой для человеческого достоинства момент, ПД выглядел непристойно. В трусах до колен размером с хороший шатер это вряд ли возможно. Однако падать в обморок от шока посторонним девицам повод имелся, да еще какой! Трудами умницы Пегги Бряк и ее кроликов самое нижнее белье Лэма Бенсона представляло собой картину, почище творений художника Сафронова и скульптора Церетели вместе взятых. А надо заметить, что упомянутым деятелям искусства очень часто с успехом удавалось изображать непонятно что неизвестно для чего. Так вот. На ярко золотом фоне из японского полунатурального шелка умница Пегги, дама образованная во всех научных отношениях, изобразила зелеными, синими и пурпурно-красными нитками следующие назидательные эпизоды и изречения:
Взятие Бастилии 14 июля 1789 года в масштабе 1:24 с поучительной поговоркой «Кто рано встает, тому бог дает».
Модель атома Резерфорда-Бора, причем стройные силуэты электронов и ядер были украшены разноцветными стразами. Чтоб для тупых сразу стало ясно, где тут протон, а где, я извиняюсь, прочие всякие разности. Модель сопровождалась надписью «Зри в корень!» и подписью «Козьма Прутков».
Бестолковая высадка экипажа Нила Армстронга на небесное тело Луну, сплошь испещренную театральными блестками. Вокруг Луны шли буквы «П-р-и-о-б-р-е-т-а-й-т-е у-ч-а-с-т-к-и ц-е-н-ы с-н-и-ж-е-н-ы!»
Пьер де Кубертен, открывающий первые Олимпийские Игры под девизом «Главное не победа, а своевременный допинговый контроль!».
Обычная голая фотомоделька с огромной грудью у фонтана. Ничего примечательного, кроме многозначительного напоминания, вышитого пурпурно-красным: «Лэм! Помни о тяжелых последствиях легких увлечений! Твоя Пегги».
В общем, о размерах вышеописанной детали туалета можно судить по множеству и разнообразию изображенных сцен. И это только спереди. Вздумай Лэм Бенсон повернуться к ошарашенной публике задом, видок был бы еще сногсшибательней прежнего.
Ибо на тыльной стороне диктаторских трусов красовалась только одна единственная картина, зато убойная как по исполнению, так и по содержанию. За всю историю художественной вышивки это было самое эксклюзивное в своем роде сочетание больного воображения с интеллектуальным маразмом. Масштабное, панорамное полотно называлось «Марсиане на прополке батата в кибуце им. Наркомвоенмора Троцкого». Где маленькие зеленые человечки ковыряли
С легкой руки Данилы Марамоевича диктаторский конфуз был поспешно устранен, как и всеобщее повальное умопомрачение. Очень даже просто. При помощи тяжелой якорной цепи, которую смекалистый маляр Фломастер содрал с китобойного гарпуна Сэнда Муда и употребил вместо пояса. Получилось стильно, хотя и громоздко. Теперь вдобавок к стеклярусу ПД приходилось таскать еще и полтонны нержавеющего железа. Зато люди стали понемногу приходить в себя. Робин перестал ржать, Кики — падать в обморок, а Чак и Пит, уставшие ее ловить, — материться вполголоса.
Самты и Джин Икарус, вернувшись в обычное свое ненормальное состояние, старались держаться поближе друг к дружке и подальше от диктатора, в тщетной надежде, что целее будут. Они еще не знали, что Лэм Бенсон на самом-то деле был вовсе не злым человеком, насколько это вообще возможно для диктатора, и никогда не мстил зазря. А всегда ждал удобного момента, чтобы даже из самой незначительной мсти выходила назидательная польза для подопечного населения. Только какая же назидательная польза может быть на болоте? Поэтому, некоторое неопределенное время Самты и Джин Икарус могли чувствовать себя в полной безопасности.
Солидно откашлявшись и поправив якорную цепь, Лэм Бенсон наконец ослепительно улыбнулся всем присутствующим, гостям и аборигенам, со всем диктаторским радушием.
— Позвольте представиться тем, кто еще меня не знает. Я — Пожизненный Диктатор Таинственного острова Лэм Сэмуэльевич Бенсон. Страшно рад всех видеть, и счастлив познакомиться! Ура, ура, ура!!!
Местные аборигены Данила Марамоевич и бывший смотритель Муд захлопали в ладоши и засвистели от восторга. Гости острова, которых было большинство, от выражения бурной радости пока что воздержались. Во-первых, нельзя сказать, что они так уж обрадовались — нелегко, знаете ли, сперва надавать почем зря по шее человеку, а потом хлопать для него в ладоши. А во-вторых, подбитый глаз Лэма Бенсона, достаточно злобно и недоброжелательно сверкавший из-под заплывшего синевой века, навевал сомнения в искренности его слов.
После того, как гости по очереди представились ПД, скромная девушка Липа, спросила, выглядывая из-за «арафатки» Селяма Алейкумовича:
— А что же с нами дальше будет?
Вопрос ее оказался куда как к месту. Лэм Бенсон опять лучезарно улыбнулся и сверкнул зловещим подбитым глазом:
— Хочу поздравить от души всех присутствующих здесь дорогих гостей острова! С этой минуты вы все получаете почетное звание военнопленных!
Присутствующие дорогие гости заметно напряглись, особенно оба претендента в Избранные. Но возражать не показалось им безопасным, если принимать во внимание действующий гарпун в руках ирландского террориста Муда. Конечно, дорогие гости тоже могли бы оказать сопротивление, у них был пластид и корейские шпионы-близнецы. Однако рассчитывать на Кима и Кена не приходилось. Ибо братья настолько забылись над рукописью о приключениях махаона на клеверном поле, что даже пропустили захватывающее представление с трусами ПД. Да и сейчас их мало интересовало происходящее на болоте. Им хотелось узнать, чем кончится «яростное и безжалостное нападение разъяренного пчелиного роя на мирный муравейник». Впрочем, под военнопленными Лэм меньше всего имел в виду корейских близнецов. Напротив, он почувствовал к Киму и Кену невольную симпатию, как и всякий писатель при виде читателей, усердно поглощающих его литературную стряпню.