Доктор велел мадеру пить...
Шрифт:
Здесь же на пляже находился и другой знаменитый выходец из Одессы, поэт Эдуард Багрицкий. Но он не купается, а, сидит, ссутулившись и, сипя как астматик, смотрит исподлобья в морскую даль.
Может быть, отец другие слова произнес, например "Вот, молодой бог"...
Но это не имеет большого значения.
Значение имеет сам факт того, что на Лонжероне, в той его безлюдной части, где вместо пляжного песочка из воды торчат камни, и куда по этой причине никогда не ходили купаться женщины с детьми, собрались литераторы - два знаменитых одессита, уехавших
Да, отец навещал время от времени родной город. Но уже никогда окончательно не вернулся сюда.
Не так давно со мной, как с сыном Валентина Петровича Катаева по телефону связалась весьма эрудированная дама, знаток и историк советской литературы двадцатых - тридцатых годов, чтобы прояснить кое-какие обстоятельства из жизни одного из приятелей молодости отца.
К сожалению, я не смог быть ей в этом полезен.
Она же, со своей стороны, совершенно неожиданно оказала мне неоценимую помощь в осуществлении замысла книги об отце, заговорив о Московском художественном театре, где в конце двадцатых годов шли пьесы молодых советских писателей, в том числе и пьеса отца "Растратчики".
Разговор о МХАТе, о первой постановке на его прославленной сцене произведения отца всколыхнул мою память.
Меня волнует история с инсценировкой повести "Растратчики", той самой, что была в 1927 году опубликована в журнале "Красная новь" (предтеча "Нового мира"), получила широкий читательский резонанс в стране и за рубежом, так как сразу же была издана на многих европейских языках и была высоко оценена критикой в Англии, Франции, Германии.
Судьбой своей повести "Растратчики" отец иллюстрировал наблюдение, что в Советской России успех любого произведения искусства (литературы ли, музыки или живописи) "диктуется" признанием этого произведения на Западе.
– Признание здесь, у нас, приходит с Запада, - повторял отец.
Отец рассказывал о скандальной ситуации, которая сложилась в связи с переводом повести "Растратчики" в Англии.
Он легкомысленно отнесся к письму из одного из английских издательств с предложением перевести на английский язык и издать для англоязычных стран "Растратчиков" и в своем ответе дал свое согласие, не обратив внимания на предложенную издателем смехотворную сумму авторского вознаграждения.
Это смехотворное вознаграждение (кажется, что-то порядка одного-двух фунтов) и последовало.
А книга вдруг стала пользоваться широким успехом у англоязычных читателей, хорошо распродавалась, тираж ее был очень большим. В Соединенных Штатах она стала бестселлером.
Но издатель даже и не думал платить автору сверх обусловленной суммы.
За молодого писателя из советской России вступились его маститые английские
– Таковы законы капитализма, - говорил отец.
– Закон джунглей!
Но он говорил также, что сам был виноват, не придал значения бумажке, которую с маху подписал, тем самым превратив ее в серьезный юридический документ.
Вообще, все это рассказывалось со смехом, и уплывший из рук гонорар в английских фунтах вовсе отца не расстраивал (может быть чуть-чуть), потому что успех книги был для него большой неожиданностью и потому что свою дальнейшую литературную судьбу он никак не связывал с публикацией своих произведений на Западе.
Итак, инсценировка "Растратчиков", созданная отцом по просьбе Художественного театра.
Вот как я вижу эту историю.
Станиславский обратил внимание на появившуюся в печати и сразу же наделавшую шума повесть молодого писателя и загорелся желанием вывести на мхатовскую сцену новых, современных героев, существующих в условиях новой, современной действительности.
Он назвал автора повести современным Гоголем.
Видимо, именно такая оценка личности молодого писателя прославленным режиссером Станиславским дала основание трем карикатуристам, подписывающим свои работы ныне легендарным именем "Кукрыниксы", изобразить в своем шарже Катаева в обличие Гоголя.
"Растратчики" была одной из трех пьес, написанных по воле случая молодыми сотрудниками газеты "Гудок" для постановки на сцене прославленного театра.
Начинающими драматургами были и Михаил Булгаков с "Белой гвардией", и Юрий Олеша с "Тремя толстяками".
Следует заметить, "Гудок" являлся газетой железнодорожного ведомства, и Константин Сергеевич Станиславский поэтому был глубоко уверен, что все перечисленные авторы - железнодорожники.
И гордился, что его театр идет в ногу со временем и привлекает к сотрудничеству представителей пролетариата.
Наблюдение великого режиссера вскоре нашло блестящее подтверждение - театру была предложена пьеса железнодорожной тематики "Бронепоезд", созданная, по всей видимости, так же "железнодорожником" Всеволодом Ивановым.
Все пьесы были одобрены и приняты к постановке.
О чем же повествовали в своих произведениях молодые "рабочие - железнодорожники"?
Начать с инсценировки романа Михаила Булгакова "Белая гвардия", которая получила широкую известность как "Дни Турбиных".
Это спектакль о гибели белой гвардии, белого движения и о безусловной, на века победе красной армии, большевиков и социалистической революции.
Старый мир рухнул безвозвратно, погребя под своими обломками таких разных, иногда милых, любящих и благородных, иногда же подлых и ничтожных людей, составляющих "белую гвардию".