Доктор. Заново
Шрифт:
Сдерживаюсь и не говорю, что у мозга — два разных «рисунка»: когда человек собирается действовать или когда гипотетически рассуждает, глядя в телевизор. Впрочем, возможно, женщины и сами себе умеют не признаваться, мало ли. Особенно после недосыпа.
Некоторое время едим бутерброды.
— Слушай, мелкий. У меня, конечно, есть уже моё мнение… Но должна же я всё равно задать свой наивный вопрос… а ты точно понимаешь, во что ввязываешься? Ты ещё ребёнок во многих планах, в том числе в эмоциональном — ну, по крайней мере, должен им быть. Ты понимаешь, что сейчас можешь очень быстро
— Лен, — смотрю на неё, как взрослый на ребёнка. — Ну кто в моём детском возрасте думает мозгами, к которым ты сейчас призываешь? А не гормонами? Если всё, что ты говоришь, так и есть, я что — способен сейчас отключить гормоны и включить мозги? Включить критичность, в частности?
— Ну, да, логично, — непоследовательно соглашается Лена. — Но мой долг — уточнить. И это, мелкий… я ещё ни на что не соглашалась… мы сейчас общаемся чисто гипотетически.
Не буду спорить, что гипотетической ситуация перестала быть в момент начала этого разговора. И снова сдерживаюсь от объяснений про «рисунок» мозга.
Звонит Ленин мобил.
— Да. Да, всё верно. Секунду, — и ко мне, — какой у тебя адрес?
— Микрорайон Солнечный, дом двадцать, квартира пятнадцать.
— Микрорайон Солнечный, дом двадцать, квартира пятнадцать. Да, ждём.
— Отец ребёнка? — догадываюсь по тексту.
— Он. Будет через полчаса. Уже прилетел. Пойдём. Будить, одевать и собирать.
Наш третий маленький член коллектива не желает ни просыпаться, ни одеваться. Все наши попытки её организовать для отъезда девочка встречает в штыки. В результате, мы только меняем памперс, надеваем бодик и кладём её в коляску, где она продолжает досыпать.
— Золотой ребёнок, — задумчиво говорит Лена. — Далеко не все так хорошо спят в этом возрасте. Эх-х, счастливые родители.
Папа девочки — высокий, взъерошенный мужик лет тридцати, с кругами под глазами — первым движением кидается к коляске и долго всматривается в спящее лицо девочки. Морщины на его лбу постепенно разглаживаются.
— Спасибо огромное! Не знаю, как и благодарить!
— Не за что, всё в порядке.
— В больнице сказали, Вы — врач? — обращается он к Лене.
— Да, но не в курсе текущей ситуации по вашей жене: сутки занимаюсь ребёнком.
— Да, конечно, спасибо… — мужик несколько раз кивает, как гравитационная игрушка.
— Саша, помоги, пожалуйста, спустить коляску и вещи. — Деликатно напоминает Лена.
Вдвоём с мужиком выходим на улицу. Девочка в его руках ворочается, но не просыпается. Его машина оборудована специальным фиксатором для детей, в который он сразу «заряжает» ребенка, к которому я уже где-то успел привязаться. Подаю коляску и вещи.
Почему-то накатывает лёгкая грусть, не смотря на все хлопоты и бессонную ночь.
В квартире спрашиваю:
— Лен, это только мне сейчас грустно — или тебе тоже?
— Если ты о ребёнке, то только тебе, — она снова считывает мои мысли. — Пошли спать наконец? Ты во сколько сегодня стартуешь?
— По
— А я по идее сейчас сменяюсь с работы и далее свободна. Всё, я — спать.
Очень уместное предложение. Так и делаем.
14
В десять-тридцать утра просыпаюсь от телефонного звонка. Гляжу на дисплей — звонит Игорь, который Витальевич. Лена спит, как сурок, и ничего не слышит. Счастливая.
— Да?
— Саня, срочный вопрос на пятнадцать секунд. По медицинской части. Не мог бы подскочить?
— Хорошо, сейчас… Проснусь, оденусь…
— Спасибо. Я так и думал, что не откажешь. На моей машине водитель за тобой. Уже ждёт внизу.
Ну что тут скажешь. Хорошо, что лето. Одеваю шорты и футболку, не заботясь о том, как выгляжу. Пока едем, в машине досыпаю.
В кабинете И.В. уже ждёт чашка с кофе явно для меня и он сам, пританцовывающий то ли от избытка сил, то ли от нетерпения.
— Давай сразу буду держать тебя в курсе, чтоб ты тоже знал. Запустили те услуги, что говорили, бесплатно. Пробно на месяц. ОАК, ОАМ, МРТ, УЗИ. По бесплатной карте — не сказать, что завалены по уши работой, но УЗИ и МРТ уже работают круглосуточно. Определённый экономический эффект есть — но отчитаюсь в цифрах по концу месяца; пока недостаточно времени, чтоб точно оценить результат.
— Ничего себе, быстро Вы запустились, — присвистываю.
— Саня, как говорил Ленин (ты его уж не изучаешь), победит тот, у кого выше производительность труда. Я запускаю по пятьдесят разных схем в месяц, чтоб сработали пять или десять из них. Вот они и дают прибыль. Ладно, не о том речь… В общем, на УЗИ сейчас обследовали одну печень. Пациент жалуется, в городской клинике по его району сейчас не работает аппарат. Пожалуйста, посмотри только на его печень. У меня есть предположения, но делать все пробы — затратно по времени, а я хочу, чтоб этот дед лишний раз не напрягался. И по нескольку раз через полгорода к нам не мотался. Именно тот случай, где надо помочь, не глядя на деньги.
— Хорошо. Где?
— Где обычно. В кабинете УЗИ.
В кабинете на кровати сидит по пояс раздетый дед возраста моего деда. Примерно из одного теста, как говорится. По нём видно, что тяготится и бесплатной помощью, и повышенным к себе вниманием — но некуда отступать.
Настраиваюсь. Скан. Ого. Такого я ещё не видел. Тут. Разворачиваюсь, делаю страшные глаза Витальевичу и показываю на выход. В коридоре Витальевич набрасывается на меня, едва закрыв дверь:
— Ну что?
— Автономная генерация. Причём не микрофлора. А какой-то полноценный живой организм. Паразит. Трудно с чем-то спутать.
— Так и думал. Эхинококк. Рентген не врал. — цедит Игорь. — Только оперировать.
— А в чём проблема? — Видя его не понимающий взгляд, поясняю, — Вы явно чем-то не довольны. Что не так?
— В городской клинике с ним потому и не хотели связываться: возраст, возможна куча осложнений, начиная от переносимости наркоза. Его только оперировать. У меня — нет технической возможности, у нас нет хирургии. Такое только диагностируем.
— А чем этот дед отличается от миллионов других на улице, которым не так везёт попасть к Вам на обследование?