Долбаные города
Шрифт:
— Не волнуемся, я знаю, где живет Билли. Мы просто к нему пойдем.
Но я не волновался, меня захватило волной, которая несла город вперед, и я наблюдал за желтыми такси, юрко влезающими в утренний поток машин. Все было прекрасно: и белый снег, укрывающий город, и вздымающиеся из него красные, бежевые и серые дома, и широкие глаза витрин, и бродяги, разгуливающие в этот прекрасный день с бутылками вина в бумажных пакетах, и серьезные бизнесмены с кожаными чемоданами, спешившие в метро, потому что оно быстрее доставит их к месту назначения. У всего был чудно праздничный вид, и сам Дуат был
— А мы скучные провинциальные подростки, да? — спросила Вирсавия. Я повернулся к ней, и мне показалось, что она себя устыдилась — слишком короткой юбки, айфона не той модели, или даже чего-то внутри, такого провинциального, что наворачивались слезы.
— Зато мы меньше подвержены гипоксии, — сказал Леви.
— А я один раз был тут в театре, — добавил Рафаэль. — Знаешь, очень шумно. И слишком много людей.
— Тебе и в Ахет-Атоне слишком много людей, — сказал я, и все мы засмеялись. Это была, отчасти, защитная реакция. Все вдруг стало очень серьезным: большой, сияющий город, мертвый Калев, видео, выставленное в интернет и огромная, странная теория заговора. У меня закружилась голова. Лия вытащила из пачки еще одну сигарету и пошла вперед.
— Решила устроиться на работу в массажный салон, солнышко?
— А какие у тебя планы, Шикарски? Подрочишь на место, где стояли башни-близнецы?
Я пожал плечами.
— Ты, кстати, знаешь, что после их обрушения на Манхэттене еще несколько месяцев пахло гарью?
Лия не ответила, только поправила не слишком чистые волосы, и я понял, что здесь ей так же неуютно и прекрасно, как и всем нам. Леви сказал:
— Осторожнее со шприцами. Говорят, СПИДозные люди специально колют ими людей в метро. Держитесь подальше от подозрительных тощих челов.
— То есть, ото всех веганов, которые нам попадутся?
Я провожал взглядом людей с ухоженными собаками в костюмчиках, синие таксофоны, облепленные объявлениями, заснеженные машины, похожие на спокойных, шерстистых бычков. Вирсавия шла, уткнувшись взглядом в экран телефона, она неловко лавировала между людьми, выбившиеся из прически блондинистые пряди щекотали ей щеки.
— Тут недалеко есть каток. Хотите на каток?
— Ага, — сказал Саул. — Было бы прикольно. А я знаю тут кафе. Меня однажды возили в Дуат потенциальные усыновители.
— Судя по тому, что они остались потенциальными, так себе вышла поездка, — сказал я.
— Ага. Чувак ко мне пристал, а его жена увидела это и залепила ему пощечину.
— Фу, — сказал Эли. — Но я зато знаю бар, где наливают несовершеннолетним. Билли рассказывал.
— Билли кинул нас, — сказал я. — Ты все еще ему доверяешь?
— Наверняка у него просто появились страшно срочные дела.
Людей было много, и мы шли по одному вдоль дороги к метро. Мне было странно от потока людей, двигавшихся навстречу, я чувствовал себе героем одной из тех игрушек, в которые залипал Леви, и собирал воображаемые очки, лавируя между хорошенькими девушками, вонючими бродягами и белыми воротничками. За избегание бездомного я получал, конечно, сразу двадцать баллов. К тому времени как я увидел вход в метро под мятно-зеленым навесом, мне удалось набрать две сотни баллов. Я напевал песню, которую услышал от Калева во сне, слова легко ложились на язык, и Леви смотрел на меня с подозрением.
— Ты точно в порядке?
— В абсолютнейшем.
— Нет такого слова.
— Есть, просто оно редкое. Потому что абсолют в природе практически не встречается!
— Блин, — сказал Эли. — Он мог бы предупредить и сказать, оплатит ли нам такси.
Эли ожесточенно бился с реальностью, пытаясь дозвониться брату, и я почувствовал себя посреди настоящего приключения. Начало пути героя отчетливо отдавало ароматами сэндвичей, пота и мочи. На платформе было жарко и грязно, поэтому подходящие к ней хромированные поезда казались с виду почти стерильно чистыми.
— Мы запутаемся, — сказал Рафаэль. — Это фактически неизбежно.
— Нет-нет, — ответил Эли. — Я точно все знаю. Даже не переживайте. Все будет в порядке.
Он, конечно, слишком нервничал, чтобы мы ему поверили. Эли сосредоточено изучал карту, Леви обхватил себя руками, подозрительно посматривая по сторонам, Вирсавия снова красила губы, а Лия докуривала сигарету, бросая вызов обществу. Но, надо признать, это было намного менее шокирующим, чем бродяга в боа, спящий под лестницей.
— О, классный парень, — сказал Саул.
— Твое будущее.
— Макс, почему ты меня так ненавидишь?
— Он истеричка, — сказала Лия. — Просто забей на него.
Она помолчала, а затем, со сладкой улыбкой, добавила:
— С другой стороны — похоже на твое будущее.
— И твое, — сказал Саул, и она толкнула его, Леви заверещал:
— Нет! Нет! Только не толкайтесь на платформе, иначе вы точно трупы! Возможно, и мы трупы! Цепная реакция пойдет непредсказуемая!
— Класс! — сказал я. — Это как игра в домино!
Вирсавия пыталась найти правильный ракурс для селфи, в итоге на фотографию попал Рафаэль, они тут же начали спорить о дальнейшей судьбе кадра. Я потянул Леви за капюшон куртки.
— Иди сюда, не хочу, чтобы Лия столкнула тебя!
— Тогда не подавай ей идеи!
— Может быть, это мой идеальный план твоего убийства?
В центре платформы абсолютно бездарно играл какую-то песенку из семидесятых гитарист. У него был усилитель, что позволяло ему заглушать мой внутренний монолог.
— Смотри, — Леви показал на него пальцем. — Наркоман, сто пудов.
— Или студент, — ответил я.
— В Дуате это одно и то же!
— По-моему ты перечитал республиканских газеток, — сказал я. Поезд, похожий для моего провинциального глаза на какого-то библейского масштаба зверя, раскрыл перед нами свое брюхо, и мы метнулись в свободным, рыжим и желтым, сиденьям. Места хватило всем, хотя нам и пришлось некоторым образом рассредоточиться по салону.
Мы с Леви сели у окна, и когда поезд нырнул в тоннель, я долгое время рассматривал провода за стеклом, блестящие поручни, кудрявых чернокожих девочек с яркими губами, и огромный, просто безразмерный сэндвич в руках у человека с явными признаками диабета, как сказал бы Леви. А он и сказал: