Долбаные города
Шрифт:
— Зацени, ему сэндвич точно нельзя.
— Предлагаешь отобрать?
— Нет, он же его обслюнявил!
— Алло! Билли! Билли!
Мы с Леви засмеялись, и Эли вытянул ногу, стараясь стукнуть меня по ботинку. Какая-то степенная дама с жемчужными гвоздиками в ушах посмотрела на нас с осуждением, и я склонил голову, как джентльмен вековой выдержки.
— Прошу прощения, мэм.
Она не ответила, но улыбнулась с тем странным, старушечьим обаянием, свойственным богатым дамочкам крепко за семьдесят. У нее непременно должны были быть беленькая, уставшая от жизни собачонка и бриллиантовое колье, доставшееся
Все эти люди были такими колоритными, как персонажи фильмов: тощая бледная девушка с длинными светлыми волосами и татуировками на шее, невротичный мужичок в дешевом костюмчике, чернокожий парень в кроссовках слишком холодных для этой зимы, громко разговаривавший по телефону. Я подумал, что где-то сбоку непременно обнаружится безликий оператор, потому что нельзя же собрать столько правильных, дуатских типажей в одном вагоне. Вирсавия продолжала делать селфи, она кидала на экран разного рода соблазнительные взгляды, и почему-то это дурацкое действие придавало ей очарования. Я заметил, что Леви тоже ей любуется. Поезд чуть покачивало, и я подумал, что это приятное чувство, о котором быстро забываешь, если приходится часто ездить в метро. Толстячок как раз уронил на большое, удобное пузо несколько колечек лука, и я сказал:
— Спорим, поднимет и сожрет.
Леви кивнул, шепнул мне:
— Но попытается сделать это незаметно.
Толстячок накрыл пятно на куртке рукой, подхватил луковые колечки и сделал вид, что вытирает бороду.
— Класс, — сказал я.
— Меня сейчас стошнит.
На каждой остановке Лия выглядывала, чтобы посмотреть на станцию, пару раз ее волосы чуть не защемило. Саул спал, вытянув ноги, и людям приходилось переступать через его наглость. Ох уж эти приютские детишки, которые думают, что все им должны.
Я понятия не имел, когда нам выходить, и названия станций текли сквозь меня, как ночная радиопередача. Эли неожиданно скомандовал всем идти, так что нам пришлось проскочить на платформу в последний момент. Мы снова замерли на середине, и поток людей огибал нас, как река — камень. Платформа была открытой, и я видел золотой свет, льющийся на поезд, на ближайшие высотки, играющий со спинками машин и прядками блондинок. Все это было славно, светло и тревожно. Мы вышли в город. Это был район пустоглазых кирпичных многоэтажек, дешевых супермаркетов с неулыбчивыми кассиршами и остросоциальных граффити. Поезд над нами прогромыхал дальше прорезать утренний Дуат.
— Зайдем в супермаркет! — попросила Вирсавия. — Я хочу диетический молочный коктейль!
Глаза у нее засверкали, и я подумал: этой девочке стало лучше, стоит ее поощрить. Я приобнял Вирсавию за талию, объявил:
— Ничего дурного не случится, Билли наверняка страдает от похмелья в квартире, которую ему сказали покинуть в течении недели из-за долгов! Оставим же его в пограничной ситуации и возьмем обязательный, утренний, диетический коктейль для нашей принцессы.
— А я тебе не принцесса? — спросила Лия.
— Ты — ведьма, которая превратила меня в лягушонка.
Мы зашли в первый попавшийся супермаркет, где нам обещали абсолютно все продукты по смехотворной цене.
— Ну, они преувеличили, — сказал я. — Сомневаюсь, что у них есть уитлакоче.
— Это вообще что такое?
— Мексиканский кукурузный грибок, который они точат, потому что...
— Потому что они чокнутые! — сказал Леви.
В супермаркете было просторно и на редкость светло.
— Прикрой глазки, детка, а то тебя хватит припадок.
Я был уверен, что и меня хватит, люминесцентных ламп было слишком много, они придавали всем продуктам в ярких упаковках на полках болезненно привлекательный вид. Вирсавия метнулась к молочным продуктам, как героиня должна устремиться к герою в последнем акте слезливой пьесы.
— В школьных спектаклях, — сказал Леви. — Она такую прыть не проявляла.
— Ты читаешь мои мысли.
Я принялся рассматривать разнообразные пакетики с чипсами. Одних только рифленых — десять брендов, от пяти видов в каждом. Это было жутковато и абсурдно, учитывая, что не во всем мире люди могли позволить себе более, чем чашку риса в день. Десятки видов чипсов, включая те, что с шоколадом, все в бездумно-симпатичных упаковках. Дереализацию можно было словить только от осознания количества приятных альтернатив. От обилия цветов и форм я чувствовал себя странно, как в картине авангардиста. Саул взял пачку чипсов со вкусом перца чили и уитлакоче прямо у меня из-под носа.
— Иронично, — согласился я. В этот момент я услышал голос Эли.
— Билли! Ты здесь!
Сначала в голосе Эли зазвенела радость, затем раздражение, как будто неопытный дирижер вдруг решил почесаться и был понят превратно.
— Ты даже, блин, не был дома!
Я увидел Билли, он стоял у касс в костюме белого медведя и раздавал флаеры.
— Билли Филдинг, — говорил он непременно вместо заготовленного его работодателями текста. — Вы могли видеть меня в таких сериалах как "Лето, прощай" и "Менеджер".
Я крикнул:
— Эй, Билли, собираешься пройтись в этом по красной ковровой дорожке?
Билли пожал плечами, бросил:
— Заткнись, Макс.
Это у него всегда получалось ловко, от подколок он уворачивался, как Нео в "Матрице", и мнил себя таким же избранным. Билли повернулся к Эли, пожал плечами:
— Прости, друг попросил меня подменить его.
— У тебя нет друзей, — сказал Леви. Вирсавия захихикала, она расплачивалась за свой молочный коктейль. Лия стояла рядом, и я знал, что ее карманы полны сладостей, хотя держалась она как никогда естественно, вся скованность из ее движений ушла. Вот бы мне так что-нибудь любить, подумал я, как Лия любит воровать.
Билли вздохнул.
— Ладно. Надо же мне на что-то жить, как думаете? Я не ожидал, что вы приедете так рано!
— Но ты сказал нам приехать рано!
— И я не ожидал, что у тебя столько друзей, Эли!
— Токсичный брат, — протянула Вирсавия.
— Это ты на Тумблере набралась? — спросил я. Мы постепенно сосредоточились вокруг Билли так, чтобы бежать ему было некуда. Если честно, я не особенно понимал, как Билли умудряется оставаться неудачником, будучи щедро наделенным внешними данными. Он был высокий, с красивыми, аристократичными чертами. У него не было той милой непосредственности, что делала красивым Эли, зато Билли мог бы сыграть английского денди, если его вытряхнуть из костюма белого мишки. Я подозревал, что причина его неудач кроется в том, что он абсолютно бездарен и перебарщивает с гранатовым вином.