Долгое безумное чаепитие души

Адамс Дуглас Ноэль

Кейт втянула себя обратно в комнату, оставила окно нараспашку, несмотря на холод, протопала в ванную и пустила воду. Ванна в эдвардианском стиле занимала слишком много места в небольшом помещении, оставив совсем чуть-чуть пространства для выкрашенных в кремовый цвет труб. Вода шипела и бурлила. Как только пар согрел помещение, Кейт разделась и открыла шкафчик.

От обилия средств для принятия ванн она пришла в легкое замешательство. По какой-то неведомой причине ей не удавалось спокойно пройти мимо полочки в аптеке или парфюмерном магазине с соблазнительными флаконами, наполненными голубыми, зелеными или оранжевыми маслянистыми жидкостями, предназначенными якобы для восстановления

природного баланса какого-то непонятного вещества в порах кожи, о котором она и слыхом не слыхивала.

Кейт застыла в нерешительности, пытаясь сделать выбор.

Что-нибудь розовое? С витамином B? А может, B₁₂? Или B₁₃? Глаза разбегались уже от обилия препаратов, содержащих различные виды витамина B. Среди них были порошки, масла, тюбики с гелями, даже пакетики с пряными семенами – все это будто бы должно каким-то мудреным образом оказывать благоприятное воздействие на некие потаенные части тела.

Как насчет зеленых кристалликов? Когда-то она пообещала себе, что не станет раздумывать, а просто нальет в ванну всего понемногу. Когда наступит время. Сегодня она почувствовала, что час пробил, и энергично и с неожиданным удовольствием принялась добавлять по капле всего подряд под бурлящую струю, пока вода не помутнела, переливаясь всевозможными цветами, и не загустела почти до клейкого состояния.

Кейт выключила краны, сходила ненадолго в комнату и порылась в сумочке, затем вернулась и легла в ванну. Закрыв глаза, она глубоко дышала минуты три, пока наконец не вспомнила о принесенном из больницы клочке бумаги.

На нем было написано одно-единственное слово, которое она с трудом вытянула из медсестры, мерявшей ей утром температуру.

Кейт расспрашивала ее о великане. Том самом, с кем она столкнулась в аэропорту и чье тело потом видела ночью в соседней палате.

– Нет-нет, – ответила медсестра, – он не умер. Просто был в коме.

Кейт поинтересовалась, можно ли с ним увидеться и как его зовут, при этом она пыталась задавать вопросы безразличным тоном, как бы между прочим, что с градусником во рту удавалось с трудом, поэтому Кейт вовсе не была уверена, что справилась с поставленной задачей. Сестра ответила, что не знает и что ей вообще запрещено обсуждать с пациентами других пациентов. И в любом случае того мужчины здесь уже нет, его перевели в другую больницу. Оттуда за ним прислали карету «скорой помощи» и увезли.

Такого Кейт услышать не ожидала.

Куда увезли? Чем ему не понравилась эта больница? Но медсестра не желала продолжать разговор, а спустя секунду ее вызвали к старшей сестре. Единственное случайно оброненное ею слово Кейт записала на бумажке.

«Вудшед».

Сейчас в расслабленном состоянии ей вдруг пришло в голову, что она где-то слышала это слово. А вот где именно – припомнить никак не получалось.

Наконец вспомнив, она больше не могла спокойно лежать, моментально выбралась из ванны и побежала прямиком к телефону, не забыв, однако, смыть под душем липкую гадость.

Глава 9

Великан проснулся, попробовал оглядеться и не смог поднять голову. Попытался сесть – тоже тщетно. Казалось, его приклеили к полу суперклеем. Через несколько секунд он с изумлением понял, в чем дело.

Изо всех сил он дернул головой, вырвав клочья светлых волос, и посмотрел вокруг. Похоже, он лежал на заброшенном складе, скорее всего на верхнем этаже: сквозь закоптелые, разбитые окна проглядывало зимнее небо.

С высокого потолка свисали нити паутины, и пауков, видимо, не волновало, что вместо добычи в них застревали лишь куски штукатурки да пыль. Потолок опирался на вертикальные

металлические стойки, покрытые грязной отслаивающейся кремовой краской, а те, в свою очередь, – на старый дубовый пол, к которому его явно приклеили. По полу вокруг его обнаженного тела простиралось блестящее темное пятно, источающее резкую, до слез пробирающую вонь. Он не верил своим глазам! Яростно взревев, попробовал оторваться от пола, но лишь до боли растянул кожу в местах, где она плотно прилегала к дубовым половицам.

Это дело рук старика – иначе и быть не может.

Он резко откинул назад голову, стукнувшись затылком о пол так сильно, что затрещали доски и зазвенело в ушах. Затем вновь заголосил, находя какое-то странное удовольствие в диких, бесполезных, глупых воплях, которые он продолжал издавать, пока остатки стекол в оконных рамах не разлетелись вдребезги. Неистово мотая головой в разные стороны, он заметил неподалеку у стены свой молот, с помощью заклинания поднял его в воздух и заставил летать в пространстве, ударяясь и лязгая о стойки, отчего все строение загудело, как огромный гонг.

Еще одно слово – и молот полетел к нему, едва не задев голову, с силой грохнулся о пол, проломив дерево под слоем клея.

Медленно и неутомимо, тяжелыми взмахами молот обивал параболу вокруг его тела, куски штукатурки осыпались на бетонное перекрытие под деревянными половицами. Потом вдруг резко взмыл под потолок, протаранил его, отчего повсюду разлетелась щепа, и с грохотом упал, пробив дубовую половицу чуть ниже ступней великана.

Молот взвился в воздух и завис, будто ненадолго потерял вес, затем ловко перевернулся вниз бойком и стал то падать, то подниматься, пробивая отверстия по намеченной в полу линии вокруг своего хозяина, пока вся овальная секция не поддалась и с тяжелым треском не провалилась. Молот грохнулся на пол в кучу осыпавшейся штукатурки, из которой через мгновение, отмахиваясь от пыли и чихая, вылез великан. На спине, руках и ногах у него болтались налипшие обломки дубовых половиц, но теперь он хотя бы мог двигаться. Он оперся ладонями о стену и отчаянно кашлял, пытаясь прочистить легкие.

Молот вынырнул из груды обломков, метнулся в его сторону, однако в руки не дался, а весело скользнул по полу, высек увесистым бойком из бетона искры, перекувырнулся и по-молодецки припарковался у стойки.

Рядом сквозь оседающее облако пыли проглядывали очертания большого автомата для продажи кока-колы. Великан мрачно и подозрительно его осмотрел. Глянцевая поверхность автомата словно говорила о его совершенной непричастности к происходящему вокруг, а на передней панели висела записка с предупреждением: «Чем бы ты сейчас ни занимался – прекрати немедленно!» Под зачеркнутой подписью «Сам знаешь кто» стояло имя «Один», а ниже более крупными буквами: «Твой отец». Один никогда не скрывал своего отношения к интеллектуальным способностям сына. Великан оторвал клочок бумаги и хмуро уставился на него. Ниже было приписано: «Вспомни Уэльс. Ты ведь не хочешь пройти через все это снова». Он смял записку и швырнул в окно. С улицы вдруг донесся какой-то странный скрип – наверное, ветер бушевал меж соседних заброшенных строений.

Он угрюмо уставился в окно. Быть приклеенным к полу! В его-то возрасте! Что, черт побери, это значит? Наверное, что ему не следует высовываться, иначе его быстро поставят на место. Вот что это значит! «Оставайся на земле!»

Именно эти слова произнес старик после досадного происшествия с истребителем «Фантом». «Почему ты не можешь просто оставаться на земле?» – строго спросил тогда отец. Он вдруг ясно представил, как злорадствует старикан, по-видимому, искренне считающий столь наглядный урок забавным.