Долгое дело
Шрифт:
Петельников сел с чуждой ему усталостью:
— Как отсрочка?
— Я пошёл к заместителю прокурора города и всё рассказал. Он улыбнулся, расспросил про Калязину и подписал моё постановление. А у тебя что?
— Допрашивал продавщицу молока. Ничего, кроме неизвестного мужчины, который поднимался на цистерну за молотком.
Рябинин кивнул, показывая, что этот факт интереса не представляет, но к сведению принят.
— Меня начинает интриговать вот что… Калязина, кроме работы, ни с кем не общается и не встречается. В магазин
— Наверное, чтобы не навести нас, — предположил Рябинин.
— На кого? И в то же время я чувствую, что она встречается со всеми, кто ей нужен, и кипит в гуще своей жизни.
— Завтра её приведут, — сказал Рябинин, не оставляя сомнений, что завтра всё кончится. — И сразу обыск.
Они помолчали, отмежёвывая один разговор от другого. Рябинин протёр очки. Петельников смотрел, как он протирал свои очки. Тихий перерыв вышел слишком долгим — он был не нужен, такой длинный перерыв, потому что серьёзного разговора вроде бы не ждалось.
— Ты хочешь что-то узнать? — спросил Петельников.
— Ну, если тебе хочется что-то сказать, — улыбнулся Рябинин.
— Мне хочется сказать, но лучше ты спроси, чтобы я знал, что говорю именно то, что тебе хотелось бы узнать.
— Как твоя фантастическая женитьба? — спросил Рябинин о том, о чём ему не хотелось спрашивать, но инспектор ждал этого вопроса.
— Вчера ходил за грибами… Бродил-бродил, ни чёрта нет. Собрался домой и сел отдохнуть — у моих ног стоят два боровика, здоровые, как валуны. А вокруг маленькие.
— Интересно.
— Тогда я вспомнил народное выражение: старый гриб женится на молодой поганке.
— Стало ещё интересней.
— И тогда я, сидя на мху, сочинил поэму. Вот послушай:
Приснилася грибу-боровику Сыроежка из густого бора. Но откуда знать ему, Что она любит мухомора.— Неплохо. Пошли в журнал «Советская милиция».
— Если ты не разбираешься в поэзии, то я расшифрую аллегорию. Гриб-боровик — это я. Сыроежка — это Светлана Пленникова. А мухомор — это некий Жорик, которого я однажды пресёк за спекуляцию пластинками.
— Ну а если прозой?
— Прозой будет выглядеть так: я просил руки Светланы Пленниковой, и мне в оной руке отказано.
— Почему же?
— Говорит, боится меня и всегда будет бояться. Говорит, мне нужна не она, а заслуженная артистка, учёная женщина или, в крайнем случае, врач-терапевт.
— А она не глупая, эта Светлана Пленникова.
— Зато я выгляжу дураком.
— Она ж тебе отказала не потому, что ты плохой, а что ты для неё слишком хорош, — улыбнулся Рябинин фальшивой печали инспектора.
— Опять домашнее одиночество, — вздохнул Петельников.
И промелькнуло, исчезая…
…Личность всегда одинока, потому что ей нужно отыскать тоже личность…
— Приходи к нам, — медленно сказал Рябинин, который обычно частил.
Инспектор повёл взгляд в его сторону, но этот взгляд, неспешный и вроде бы незрячий, так и не встретился со взглядом Рябинина, убежав куда-то на пол, под тумбы стола. И от туда, от тумб стола, Петельников взметнул громадный полиэтиленовый свёрток и бережно опустил перед Рябининым:
— Передай Лиде, одни боровики.
— Только с условием, что придёшь их есть.
— А был бы женат… Разве бы отдал?
— Вадим, чтобы жениться…
— Знаю-знаю, нужна любовь.
— Дело даже и не в любви. В нашей жизни есть такие прекрасные и, я бы сказал, основополагающие поступки, которые делать надо только единожды. Написать только одну книгу, построить только один дом, вырастить только один сад, любить только одну женщину, воспитать только одного ребёнка…
— Ага, скажи это многодетной матери или директору домостроительного комбината.
— И ты бы на ней не женился, потому что не любил.
— Я бы на ней женился, потому что никого не люблю.
— Да, ты никого не любишь.
— Никого, — подтвердил инспектор. — Но откуда знать ему, что она любит мухомора.
Его взгляд опять лёг было на пол, но теперь, не найдя там пакета с грибами, поднялся на окно и ушёл в небесный простор. Возможно, Рябинин попытался бы его перехватить, но запах лесной земли, сосновых иголок и детства перехватил ему дыхание — запах, который нашёл щёлочку в полиэтилене, чтобы перехватить дыхание. Когда же они с Лидой пойдут в лес?.. Когда отпуска?.. Наконец, когда же на пенсию?
И промелькнуло, исчезая…
…Личность на пенсию не уходит — на пенсию уходит должность…
— Вадим, а в чём, по-твоему, есть смысл жизни? — спросил вдруг Рябинин, задетый чем-то промелькнувшим.
Инспектор вроде бы удивился: тому ли, что Рябинин этого не знает, тому ли, что Рябинин спросил его только теперь.
— Смысл жизни? Быть всегда молодым.
Рябинин ждал чего-то другого, поэтому отозвался не сразу:
— А быть молодым… для чего?
— Сколько я себя помню мне всегда хотелось всё переделать по-своему.
— Причём тут молодость?
— Молодость кончается тогда, когда пропадает желание переделать мир.
— А если такого желания и не было?
— Тогда не было и молодости.
Из дневника следователя.
В часы радости, в тихие сокровенные минуты внезапно и беспричинно сожмётся отчего-то сердце, как от ночного стука в форточку. Это — время, это оно стукнет в него своей вечной рукой, намекая, мол, радуйся, но знай, что я иду и ничто мне не помешает. Поэтому живи и радуйся…